– Мне бы хотелось увидать тебя, – сказал Пескоходец. – Это ты тот самый Старый Мудрец, с которым я беседовал три ночи назад?

– Нет.

Откуда ни возьмись появилось шестое Дитя Тени. Света было так мало, что даже острое зрение Пескоходца не позволяло ему различить больше, чем контуры и неясные формы предметов и людей. Пленников с наездниками на плечах он скорее ощущал, чем видел. Тем не менее шестое Дитя казалось вполне реальным, правда, значительно превосходило остальных возрастом.

Когда облака расступались и на землю проливался звездный свет, казалось, что лицо его покрыто изморозью.

– Лишь по твоему пению мы узнали в тебе тенедруга. Ты так молод. Истинно ли, что лишь три ночи назад ты присоединился к нам?

– Я друг тебе, – осторожно сказал Пескоходец, – но я не стал бы называть себя одним из вас.

– Разумом ты один из нас. Важен только разум.

– Звезды, – выдохнул слепец. Говорил не столько он, сколько его рана – цедила слова сквозь изгрызенные губы на языке бегущей крови. – Был бы тут наш звездопроходец Последний Глас, он бы тебе объяснил. Он умеет оставлять тело под звездами и устремляться за Дерущейся Ящерицей. Он видит так, как видит только Бог. Он знает то, что Он знает, и знает, как ему самому долженствует поступить.

– В моей стране есть те, с чьих уст слетают подобные речи, – заметил Пескоходец, – но мы отгоняем их на край скал. И даже дальше.

– Звезды говорят с Богом, – настойчиво шептал слепой пленник, – и река говорит со звездами. Те, кто смотрит на ночные воды, подчас видят в ряби грядущий звездоход. Мы приносим им в жертву жизни твоих соплеменников, тупой выходец с холмов, а если звезда сходит с назначенного места, мы очерняем воды кровью звездопроходца.

Старый Мудрец куда-то подевался, во всяком случае, Пескоходец больше не мог отыскать его среди молчаливых Детей Тени. Но голос заговорил снова:

– Хватит болтать. Мы голодны.

– Еще немного. Подождите. Я должен выпытать у него, что случилось с моей матерью и друзьями. Эти люди забрали их.

Слепец произнес:

– Сперва отгони нелюдей прочь.

– Отойдите, – попросил Пескоходец. Двое Детей Тени, которые ни у кого не сидели на плечах, отступили и укрылись в высоких травах, оставаясь, однако, поблизости.

– Они ушли, – известил слепца Пескоходец. – Теперь рассказывай про пленников.

– Это ты вырвал мне глаза?

– Нет, не я. Дитя Тени. Я ухватил тебя за горло.

– Но их песня призвала тебя.

– Это так.

– Потому-то мы и держим их в отдалении от всех людей, неподалеку от холмов. Иногда они заводят свои песни и как будто умножаются в числе – вплоть до двадцати, но не слишком заботятся о судьбе своих друзей, которых неизбежно съедят, случись им самим удрать [29]. А иногда мы теряем и то, что имели прежде, – как сейчас, хотя я не думал не гадал, что это станется со мной. Но я никогда не слыхивал, чтобы их песня призывала мальчишку.

– Я мужчина. Я делил ложе с женщиной и видел великие сны. Ты утопил Летающие Ноги, осквернил место божественной чистоты смертью. А что сталось с остальными?

– Ты попробуешь спасти их, Пальцы на Моем Горле?

– Меня зовут Пескоходец. Да, попытаюсь, если мне удастся.

– Они далеко на севере, – произнес жуткий голос слепца. – У великого наблюдательного места, что зовется Большое Око. В ловчей яме, которую мы зовем Другое Око. Но мое собственное око утеряно, как, впрочем, и другое; расскажи мне, как сейчас выглядят звезды? Мне надо знать, подходит ли сей час для смерти.

Пескоходец непроизвольно посмотрел вверх, но по небу бежали только облака. В тот же миг слепец прыгнул на него. Но Дети Тени оказались быстрее. Они тотчас накинулись на пленника, облепили его, как муравьи – падаль. Пескоходец пнул слепца ногой в лицо. Другие пленники, пользуясь случаем, дали деру.

– Отведаешь ли ты с нами этого мясца? – поинтересовался Старый Мудрец, когда слепого пленника удалось утихомирить. – Поскольку ты тенедруг и один из нас, ты, возможно, не испытаешь при этом отвращения. – Он появился снова, хоть и не принимал участия в драке со слепцом; во всяком случае, одна из туманных фигур явно принадлежала ему.

– Нет, – отказался Пескоходец, – я вчера насытился. Ты будешь преследовать тех, кто сбежал?

– Не сейчас. Если мы займемся этим, то уже точно их не догоним. А если мы оставим его одного, он тоже сбежит, даром что слепой. Конечно, можно было бы перебить ему ноги, но поблизости слоняется медведь-трупоед. Мы его унюхали незадолго перед тем, как ты появился.

– Я тоже, – кивнул Пескоходец.

– Ты желаешь остаться и поглядеть, как мы убьем его?

– Мне надо догонять остальных, – ответил Пескоходец уклончиво. Для себя он сделал вывод, что те кинулись вниз по течению, на север. К ловчей яме, именуемой Другое Око.

– Это хорошая мысль.

Пескоходец повернулся и зашагал прочь. Он не успел сделать и десяти шагов, как хлынул проливной дождь. Но даже тяжелый стук капель не помешал ему услыхать последний отчаянный вопль слепого пленника.

Пришел новый день, ясный и прохладный. Прежде чем солнце успело подняться над горизонтом на высоту вытянутой руки, последние облака утянулись с небосклона, оставив его темно-синим, почти черным, кое-где усыпанным бледными звездочками. В лугах тростники постанывали и шумели на ветру. Перелетная птица, управляясь с воздушными течениями так же ловко, как Пескоходец – с водными, пересекла небеса от края до края, пока он наблюдал.

Проследить путь троицы беглецов оказалось не особенно трудно. Болотники были собирателями, рыболовами, воинами, но не охотниками, по крайней мере в том смысле, какой придавался этому слову в горах. Он еще не видел их, но по сотне маленьких признаков мог заключить, что они совсем недалеко: согнутое растение все еще пыталось распрямиться, а отпечаток ноги в грязи все еще медленно наполнялся водой, когда он проходил мимо. Были тут и следы других людей. Преследуемые двигались по путям, отличным от дорог забав и забегов, а на равнине ощущалось чье-то присутствие; все было совсем не так, как у подножия гор, где на сотню верст вокруг не ступала нога человека, ибо, что бы ни присутствовало здесь, оно было бесстрастным, безжалостным и, погруженное в глубокие думы, внимательно и настороженно обозревало все и вся под облаками.

В то же время он ясно ощущал присутствие Детей Тени, следующих за ним. В последние ночные часы он слышал их песню Множества Полных Ртов, а чуть позднее – песню Дневного Сна. Теперь они затихли, но тишина эта не отменяла их присутствия.