Я осталась одна.

Растерянная, замерзшая и не знающая, как себя с ними вести.

Они, словно непробиваемые скалы, держались уверенно и естественно, допуская то, чего не должны были, с игривой легкостью. И у них получалось.

Мне нужно было взъяриться, вскипеть, обругать поцеловавшего меня пустынника, ставя на место его поразительную наглость, но я не могла, все отчетливее вслушиваясь в гудящей барабан под ребрами, который хотел продолжения.

«Так что прими как факт — нам приятно твое внимание, и тебе наше скоро понравится», — прогудели в голове слова Тайпана, взращивая новую волну растерянности.

Черт!

Ударив ладонью по водной глади, хмуро поплыла к пирсу, с трудом вскарабкалась наверх, путаясь в подоле мокрого платья. Кожа моментально покрылась крупными холодными мурашками; обхватив себя руками, я понуро побрела в парную, низко опустив голову.

Только оказавшись в густом белом молоке, наконец согрелась. Решив, что купаний на сегодня хватит, смело дернула дверь комнатки, где оставила свою одежду, явно сглупив, что не взяла ей взамен чистую.

Словно огромная тень, у сброшенных второпях вещей стоял Ворон, который, заметив меня в проеме, широко распахнул глаза, разглядывая внимательно и неторопливо.

— Что ты здесь делаешь?!

— Принес тебе чистые вещи, — ответил он, громко сглотнув, отчего его кадык подпрыгнул и тут же рухнул вниз. — Гордюн эн гузен шел… (1)

— Что?

— Ничего. Одевайся, — опустив на скамью платье, Ворон резко развернулся и направился к выходу, только у порога на секунду замерев.

Опустив широкую ладонь на косяк, он сжал пальцы в кулак, бросив почти что через плечо:

— Анлыждаксын… (2)

Не став объясняться, вышел, не дав мне и мгновения на осознание.

Оно пришло позже, когда, опустив голову, я поняла, на что так завороженно смотрел пустынник. Чертово платье облепило мокрое тело словно чулок. Оно буквально просвечивало, подчеркнув все изгибы и неровности, которые я так старательно прятала, не желая выходить из воды.

Бездна…

В обеденный зал я спустилась, чувствуя себя крайне неловко, ведь платье, что выбрал Ворон, было… красивым. То единственное, что я взяла на всякий очень весомый случай, тайком запихнув в сумку, и которое смотрелось инородно в домашней обстановке харчевни.

— Дочка! — тетушка Рунья, появившаяся, как и всегда неожиданно, ловко подхватила меня под руку, затягивая вглубь зала. — Сегодня на ужин рагу из кролика и сырные лепешки. Я сама пекла! Надеюсь, тебе понравится, и ты попросишь добавки! Вон, худенькая какая!

— Я ей то же самое говорю, — подал голос Тайпан, не поднимаясь со своего места за столом, спрятанным в отдаленном закутке.

— Не переживай, сынок! Попробует мои лепешки — за уши не оттянешь! — рассмеялась женщина, усадив меня рядом с пустынниками. — Все, ужинайте, дети, приятного аппетита!

— Спасибо! — хором ответили мужчины.

Я поспешила добавить:

— Спасибо. Выглядит просто потрясающе. Слюнки текут.

— Так налетай, милая!

Махнув рукой, хозяйка харчевни исчезла за поворотом, оставляя нас в напряженном уединении.

Ворон уже был одет, а Тайпан, не изменяя себе, удосужился натянуть только штаны и свои правые наручи, с которыми расставался лишь при купании.

Моя тарелка тут же наполнилась вкусностями, от которых заурчало в животе. Сглотнув голодную слюну, я невольно обвела мужчин взглядом, замечая, что на столе расставлены свечи в красивых подсвечниках.

(1) — Лучшее, что я видел…

(2) — Ты поймешь.

Глава 34

— Я сказал, что у нас романтический ужин, — заметив мой вопросительный взгляд, пояснил Тайпан.

— Зачем?

— За этим, — на стол, звякнув донышком, опустилась бутылка. — Хорошее домашнее вино еще никому не вредило. Присоединишься?

— Да, — выдохнула устало.

Бокал вина и сытная трапеза — вот что могло сейчас вернуть равновесие и хотя бы заплаткой заклеить мой душевный раздрай. Поэтому, сцапав наполненный бокал, я храбро отхлебнула, удивляясь тонкости вкуса.

— Закусывай.

— Разумеется.

Сырные лепешки действительно оказались божественными!

Мягкая, словно волшебная выпечка таяла во рту, оставляя привкус солоноватого сыра и свежести зелени. Я бессовестно съела почти все, но последними пришлось делиться с очнувшимися пустынниками, которые потребовали свою долю. Проглотив нежнейшее рагу, я мысленно возблагодарила старых и молодых богов за такой подарок, как тетушка Рунья с ее золотыми руками.

— Давно так вкусно не ел, — лениво отвалившись на спинку скамьи, сыто пророкотал Тайпан. — Если бы влезло, съел бы еще столько же.

— Соглашусь. У этой женщины настоящий талант. Удивительно, какой клад можно найти в Ахон-дей.

— Я думала, вы здесь уже были.

— Были, — согласился Ворон. — Лет семь назад. На месте постоялого двора здесь была конюшня. За это время многое могло измениться — и изменилось.

— Ясно.

Вглядываясь в полу опустевший бокал неожиданно поймала себя на том, что не могу вспомнить, что я делала семь лет назад.

Я определенно была в Дей-рите, жила в своем доме, и… Все. Каждый мой день был похож на предыдущий, меняясь лишь погодой за окном. Книги, бумаги, учеба… Короткие письма Мадлен, которая делала вид, будто ей не все равно, жалование от брата, получаемое письмом к казначею, и все.

Тишина.

День за днем, год за годом…

Возможно, только брак с Каеном не вписывался в общую картину, но и он исчез так же быстро, как и появился, растаяв первым снегом в день, когда схлынула моя влюбленность, оставив после себя только песок.

— О чем задумалась?

— О том, что сейчас, наверное, проходят самые веселые дни в моей жизни, — не став юлить, перестала раскачивать бокал в руке. — Я впервые уехала так далеко от дома, в который, возможно, уже не вернусь. Впервые не провожу дни за книгами, зубря историю, право и законы. Впервые чувствую себя не собой, а кем-то другим.

— Это плохо?

— Скорее странно. Словно все это время вместо меня жил другой человек.

— Так всегда бывает, когда покидаешь привычную обстановку, — подлив мне вина, поделился Ворон. — Потом привыкаешь, знакомишься с собой заново, и оказывается, что дом не так уж и важен — важно, кто тебя там ждет.

— Меня никто не ждет. Наверняка от Нэрса будут скрывать, что я пропала.

— Повторю: ты зря решила ехать к брату. Нужно было спрятаться, отсидеться где-нибудь на краю света, а не ехать к совершенно незнакомому человеку, который