Смотрит прямо в глаза, не мигая. Либо этот грязный полукровка здесь совсем недавно и не знает, как нужно вести себя с хозяевами, либо возомнил о себе неизвестно что, едва с его конечностей сняли кандалы.

— Ты называешь слабаками тех, кому принадлежит твоя жизнь? — Сорнтран взгляда не отводил, смотрел на раба в упор. Расслабил лицо. Ни одна мышца не должна выдать ни раздражения, ни внутреннего беспокойства и напряжения.

— Моя жизнь принадлежит только мне и Груумшу Одноглазому, — на морде полуорка наглая усмешка, в глазах — уверенность в себе. Похоже, настолько безграничная, что он смеет оспаривать авторитет благородного дроу, да еще и в присутствии жриц, других воинов и группы рабов. — А с такими, как ты, я и голыми руками справлюсь. Доставай-ка эту свою зубочистку.

Жрицы и клерики внимательно наблюдали за происходящим. Сорнтран не смотрел в их сторону, но будто кожей чувствовал их взгляды. Боковым зрением увидел, как одна из жриц даже встала со скамьи и сделала несколько шагов вперед. Охранники и маги наверняка тоже наблюдали. Рабы расступились, оставив полуорка одного напротив Сорнтрана.

Знакомое покалывание в пальцах свободной руки. В них сконцентрировалась энергия, готовая в любой момент вырваться наружу и поразить наглого раба. Сорнтран сжал руку в кулак и быстро расслабил ее. Если прибегнет к магии, это будет расценено как проявление слабости. Нет, такого нельзя допустить. Обнажать меч без крайней необходимости тоже не стоит. Поставить наглеца на место нужно как-то иначе.

— Ты ошибаешься, раб.

Полуорк криво усмехнулся, продолжая смотреть прямо в глаза. Его правая рука сжалась в кулак, стойка немного изменилась, левая нога вышла вперед.

Сердце Сорнтрана забилось быстрее, каждый его удар начал отдаваться в ушах. Вместе с кровью по венам запульсировала волна энергии, наполняя мышцы, пока расслабленные, но готовые в любой момент напрячься и действовать, повинуясь инстинктам. Время будто замедлилось, взгляд быстро оценил физические данные раба: он на голову выше и наверняка раза в два тяжелее. Если не обезвредить его достаточно быстро, он будет опасен, даже при том, что давно не тренировался. Однако на его теле есть уязвимые места, которые не сможет защитить ни одежда из простой ткани, ни груда мышц и слой жира. Рука Сорнтрана отлично знала, куда бить. Делала это много раз.

Несколько шагов, разделяющих его от противника, Сорнтран преодолел рывком. Сместился вбок, чтобы не попасть под удар уже замахивающегося кулака, и рукоятью так и не извлеченного из ножен меча нанес короткий удар по губам полуорка и еще один, намного более сильный, под дых. Полуорк согнулся пополам, хрипя и пытаясь сделать вдох. Так и не достигший цели кулак прижался к животу. Несколько капель крови и выбитый зуб упали на землю перед ним.

Бить в шею, в висок или в пах уже не было необходимости, поэтому третий удар рукоятью пришелся по затылку полуорка и повалил его с ног.

— Ошибаешься и насчет “зубочистки”, как ты выразился, и насчет твоей жизни, и, тем более, насчет “таких, как я”, — сказал Сорнтран, встав над головой задыхающегося полуорка. — Нет здесь у твоего бога власти над твоей жизнью. А у меня и у моей “зубочистки” есть.

Сердцебиение начало замедляться, дыхание успокоилось. Но рука все еще крепко сжимала ножны меча, готовая нанести новый удар, если раб попытается подняться. Но тот не пытался. Лишь хрипел и шипел, сосредоточенный лишь на том, чтобы дышать. Похоже, ударил Сорнтран даже чуть сильнее, чем рассчитывал. Но вряд ли раб сдохнет — оклемается, скорее всего.

Сапог Сорнтрана опустился на лицо полуорка, вдавливая его в землю. Ощущение власти над чужой жизнью приносило удовольствие, которое мало с чем можно было сравнить. Сорнтран знал, что имел полное право убить раба за неподобающее поведение. И за то, что тот посмел бросить вызов его авторитету и заставил понервничать: позволить рабу себя ударить было бы равносильно смерти.

Возможно, раба действительно стоило сейчас убить — в том числе в назидание другим. Но Сорнтран неожиданно для себя решил, что глупо убивать того, кого можно заставить подчиниться и служить Дому. Если будет в дальнейшем создавать проблемы, избавиться от него не составит труда.

— Сделаешь хоть один лишний шаг, скажешь хотя бы одно лишнее слово — и "зубочистка" — моя или других более чем “настоящих” воинов — отправит тебя к твоему богу. Вот с ним сможешь болтать, сколько душе твоей будет угодно. А здесь будешь вести себя так, как требуется, и делать то, что тебе скажут. Тебе понятно?

— Д-да, — полуорк не сразу смог ответить.

— Тебя не учили, как нужно обращаться к хозяевам?

— Да, господин, — прохрипел полуорк, еле шевеля губами.

Дышать ему стало явно немного легче, так что оправится — и без помощи клериков, решил про себя Сорнтран.

Отошел на несколько шагов и осмотрел группу рабов. Большинство стояли неподвижно, смотрели на полуорка или переглядывались. Даже дышали неслышно, и во внутреннем дворе Дома стояла полная тишина. Сорнтрану было не совсем понятно, что именно скрывалось за взглядами рабов и какое впечатление на них оставила эта сцена. Но ему было все равно. Если они будут вести себя как надо и не возникать — этого более чем достаточно.

Жрицы и клерики, многие из которых были в пределах бокового зрения Сорнтрана, явно с интересом наблюдали за этой сценой. Некоторые сидели на скамьях, другие же успели встать и подойти ближе. Вот их мнение было важно. Как и мнение других воинов и магов. И мастера оружия, разумеется. Последнего, облаченного в среднюю броню, Сорнтран также заметил недалеко от жриц. Легкий звон — обнаженный длинный меч мастера вернулся в ножны.

Вздохнув про себя с облегчением и решив, что его репутация вряд ли пострадала из-за произошедшего, Сорнтран вновь сосредоточил взгляд на рабах. Меч, так и не покинувший ножен, был возвращен на свое место на ремне.

— Итак. Кому из вас приходилось пользоваться таким оружием — шаг вперед.

Двое человеков, трое эльфов и один полуэльф нерешительно вышли вперед. Стоящий у входа в восточное крыло слуга из простолюдинов тут же подбежал, неся с собой три деревянных меча. Сорнтран взял один себе, второй бросил перед собой и кивнул одному из эльфов — самому жилистому и стройному из них.

— Ты. Эльф.