Однако по пути Черноух мне не попался. Потому к деревне чертей я подходил с тяжелым сердцем. И даже Большак, который вышел встречать меня лично, не обрадовал.

Глава 9

Встречать меня вышел сам Большак. Черт Семен улыбался и вообще будто был искренне рад моему внезапному появлению. Словно старого друга встретил. А после того, как я достал пару пузырей, так он и вовсе расцвел. Ну да, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, к сердцу черта – через печень.

Большак вытащил посуду, разлил водку и стал расспрашивать.

– Неужто снова помощь нужна, рубежник?

– Нет, я после лешачихи с трудом отошел. Хватит тут свои порядки наводить.

– А у нас то что было…

После смерти лешачихи хозяин леса действительно показал игру достойную Щепкинского училища. Он несколько дней так буйствовал, что черти боялись из деревни выйти. А потом вроде поутих.

Я кивнул, сказав, что еле успел убежать. А уже после несколько раз приходил с богатыми дарами, при этом не заходя в лес. И только на пятый раз ко мне вышел леший и взял виру за смерть лешачихи.

Правда, как не расспрашивал Большак у меня, чем удалось загладить вину, я не сказал. Потому что действительно не придумал. Но Семена такой рассказ устроил. Видимо, примерно так и нужно было решать вопросы. Ведь все оказались «в своем праве».

За время нашего разговора я искоса поглядывал по сторонам. И таки обнаружил цель своего путешествия. Митька стоял за спинами братьев, фиолетовый, как спелая слива. Его лицо словно состояло из бесчисленного множества синяков и гематом. Интересно, за что так Черноуха? За меня? Вроде все вышло самым лучшим образом.

Вот и Большак подтвердил, что после лешачихи чертям стало в лесу вольготнее. Теперь они до самого Мертвого ручья гуляют. Я кивал, словно понимал о чем шла речь.

– Так теперь чего пришел? – спросил Семен.

– Дело у меня в лесу есть. Вот мимо шел, думаю, дай зайду, передохну. Чего в хорошей компании не посидеть?

В отличие от первой встречи, теперь не было смысла мериться размерами мужского достоинства. Поэтому я перешел к следующей части своего плана – лести.

– Это правильно, честь по чести. Может тогда в картишки или в кости, чтобы время веселей провести?

Я взглянул на Митьку. Тот сделал испуганные глаза и отрицательно замотал головой. Не боись, бродяга, все по плану.

Больше всего я опасался, что Большак не предложит поиграть. А самому становиться инициатором было нельзя. Вдруг что заподозрит. Но все шло так хорошо, что на на минуту стало даже страшно.

– Давай в карты, что ли, – кивнул я.

– Вот только просто так играть нельзя. Давай хоть самую маленькую ставку. Чтобы интерес был.

Сказал, а у самого глаза так и сверкают. Да и руки чешет, будто готовясь к навару.

– Ладно, – сделал я недовольный вид.

А сам вытащил монету и положил на ящик, который стоял между нами. При виде серебра у Большака аж уши от волнения задергались. Он почесал рога ладонями и поежился.

– Ну что, играть-то будем? Или ты уже все деньги, которые я тебе дал, потратил?

– Не потратил, – ответил черт.

И с ловкостью факира достал будто из ниоткуда монету. В другой руке у него появились карты. Замусоленные, старые, явно заставшие кого-то из Романовых.

– Сдавай, – сказал я ему.

Большак тусанул колоду и положил передо мной две карты. Я их взял и сделал вид великой задумчивости. Словно размышлял о судьбе России или вдруг обнаружил, что в кабинке туалета нет рулона бумаги.

– Еще.

Семен улыбнулся, передавая мне карту. Будто заранее знал, что там.

– Блин, перебор.

Остальные черти осклабились, захихикали.

– Перебор, перебор, – запел Большак, забирая монеты. – Какой хороший разговор.

– Может, колода у тебя крапленая? – недовольно нахмурил я брови. – Давай моей.

И вытащил из рюкзака «новую», запечатанную. А затем подал Большаку, чтобы тот сам открыл ее. Это делалось по одной простой причине, дабы у Семена не осталось никаких сомнений, что я ничего не замышляю.

– Давай вот так, – выложил я две монеты. – Повысим ставки.

– А давай, – пожал плечами Большак, на этот раз почти не рефлексируя по поводу денег.

Он опять тусанул колоду, даже дал подснять. Причем, издевательски ухмыляясь. Правда, в этот раз я собрал три карты – девятку, шестерку и «короля». А Семен остановился на двух, вытащив их одну за другой – десятку и туз.

– Очко, – сказал он под оглушительное ржание подопечных.

Его ватага вообще пришла в невероятное возбуждение. Черти толкались, потирали руки, кто-то скалился. Вот не умеете вы скрывать свои эмоции. Так и будете всю жизнь играть в «Очко», а до покера не дорастете.