* * *

На карточке Шадара оказалась крупная сумма в иностранной валюте. Нам удалось поменять часть денег по выгодному курсу. Тетя Хуса повеселела и смотрела на меня ласково, старалась получше кормить, отнимала тяжелую работу во дворе.

– Отдыхай, дочка! Тебе сейчас нельзя утомляться.

Никогда раньше она меня дочкой на звала. Я удивлялась недолго. Сама стала замечать, что со мной странные вещи творятся. По утрам чувствую сильный голод и тошноту, быстро устаю, часто хочется плакать. Испугалась, что нездорова, обузой родне быть не хочу. С лекарствами в Чаргане всегда было плохо. Неужели придется опять ехать в город?

Тетя Хуса меня успокоила.

– Это пройдет, Мариам. Еще неделю-другую походишь и станет легче. Какой у тебя срок?

Я не сразу поняла вопрос, а когда догадалась, первое чувство – удивление и недоверие.

– Не может быть!

Тетя Хуса грустно засмеялась, скользнула по мне надменным взглядом.

– А ты не знала, что от мужа дети бывают? Посчитай дни, когда ты с ним ложилась.

– Всего один раз, – прошептала я.

– Умные люди говорят, иногда и дыхания мужчины хватает для благой цели, – поддела тетя Хуса, потом тяжело вздохнула и поцеловала меня в щеку, как равную себе женщину.

Август выдался невиданно жарким и сухим. По району расползлась эпидемия овечьей оспы. Страну будоражил экономический кризис. Старики предрекали тяжелую зиму.

У нас не было транспорта для вывоза урожая в город, пришлось дешево продать дыни наглому перекупщику. Я уповала только на деньги Шадара и доброту тети Хусы. За минувшие полгода совсем разучилась молиться, очерствела душой. Только на могиле мамочки могла выплакаться и рассказать о своих страхах.

Просила ее с небес поберечь моего малыша, пусть он родится здоровым. Будет со мной родная душа, значит, не одна пойду по жизни. Небеса благословили ребенком, значит, помнят обо мне, пропасть не дадут.

С началом приграничных столкновений из Чаргана уехала семья учительницы начальных классов. Я попросилась на ее место. Директор обещал подумать. Может, скоро у меня появится работа, а пока нужно усердно повторить все, что успела выучить в городе за три года.

Я возвращалась с книгами из школьной библиотеки и заметила у ворот нашего дома незнакомую машину с затемненными стеклами. Сердце кольнула тревога. Покупатели овощей обычно приезжали на пыльных грузовиках, тетя Хуса и соседки торговались у дороги так громко, что шум стоял на всю улицу. А сейчас тишина.

Семилетний Умарчик – младшенький тети Хусы, строгал колышки во дворе. Увидел меня и радостно сообщил, что в доме гость, поэтому будут манты с бараниной. Я медленно поднялась по шаткому крыльцу и прошла в увитую виноградной лозой веранду, откуда слышались голоса.

Шадар сидел во главе стола, словно хозяин, играл кухонным ножом, проверяя его остроту. Как увидела его, пересохло во рту и ослабели колени.

– Здравствуй, Мариам! Наконец смог выбраться к тебе. Как поживаешь?

– Спасибо, неплохо, – прошептала я, потянувшись за кувшином с водой.

Тетя Хуса ловко подставила мне стакан и начала жаловаться:

– Как же – неплохо! Это она скромничает. Еле концы сводим. На ужин сегодня был бы пустой булгур с помидорами. Мясо берегу детям и нашей дорогой мамочке. Но для такого гостя все лучшее на стол…

– Какой мамочке? – рассеянно спросил Шадар.

– Радуйся, муж! – В голосе тети Хусы послышались визгливые нотки. – Хвала Всевышнему, жена твоя ждет ребенка!

Шадар чуть склонил голову набок, пробежался взглядом по моему телу, задержался на лице. Я смело смотрела, только губы немного дрожали.

– У тебя будет ребенок, Мариам?

Странно он спросил, без эмоций совсем и так, будто ребенок связан только со мной. Меня мысль пронзила: «Заберет карточку с деньгами, заберет золото и уедет. Зачем я ему нужна? И как буду жить…»

– Ну, что молчишь? – не повышая голоса, спокойно спросил Шадар.

– Да.

Я села на старенький диванчик у стены и заплакала, закрывшись руками. Все неправильно у нас, все должно было иначе случиться. Как хорошая жена, я должна была броситься мужу на шею или упасть в ноги, и уж тогда радостно голосить от счастья. А мы сидим как чужие. Наверно, и есть чужие. Я боюсь Шадара, но во мне растет его ребенок.

И вдруг ужас настиг, а что если Шадар велит избавиться от малыша и снова ехать в лес или в горы как полевая жена боевого наставника. Лучше умереть…

Я вытерла слезы и заметила, что Шадар идет ко мне, чтобы сесть рядом. Пришлось подвинуться. Тетя Хуса суетилась у плиты, укладывая манты в кастрюлю, деловито рассказывала:

– Не волнуйтесь! Все женщины в ее положении сперва плачут, боятся. А Мариам столько невзгод пришлось вынести. Подругу потеряла, в чужую страну попала, а там война, терроризм. Чтобы сдохнуть этим собакам свинячьим! Чтоб их на куски разорвало… Бедная наша Мариам! И кто позаботится о сироте кроме доброго мужа? Сами видите, у меня нет кормильца и детей полон дом. Всех надо поставить на ноги.

Шадар не обращал внимания на причитания тети, он наклонился ко мне, обдавая щеку запахом приятного парфюма, быстро спросил:

– Это же мой ребенок?

Я подскочила и хотела что-то резкое крикнуть в ответ, оттолкнуть его, но Шадар поймал мои руки и обнял, привлекая к себе.

– Тише-тише, я знаю, что мой, я хотел увидеть, как блестят твои глаза от возмущения. Ты очень красивая, когда сердишься, голубка моя. Как же я по тебе скучал, Мариам! Сердце мое, радость моей души… наконец я нашел для тебя дом и сад, как обещал. Собирайся, поедем.

Ничего не говорила в ответ, только позволила себя приласкать. Почему я такая слабая? Сейчас его поцелуи казались сладкими, как чарганские дыни, а слова любви таяли на губах, будто свежий мед. Я так намучилась в последние недели, так устала бояться за наше с малышом будущее, что была покорной тростинкой в руках своего жнеца.

Тетя Хуса улыбалась, глядя на нас, и даже не прогоняла голодных ребятишек, которые окружили стол, полный еды.

Глава 20. Сказочная земля у моря

Мы долго ехали на машине и на поезде, пересекли границы двух государств и провели несколько суток в гостиницах, пока не оказались в маленьком приморском городке, жители которого хорошо знали русский язык. А вообще, здесь было перемешено много наций и диалектов.

Я видела, что женщины на улице свободно ходят в коротких и очень открытых платьях, сарафанах и шортиках.

– Сезон туристов в разгаре, – ворчал Шадар. – Весь берег словно в горелом мясе. Сучки бесстыжие раскинули