– Они ждут моей смерти, – проговорила она, глядя из окна на свершавшуюся несправедливость, – чтобы тут же начать драться за власть. А может быть они хотят и раньше решить эту проблему. Вот уж чего они не дождутся – пока я жива, трон останется за мной.

Королева вспомнила об очередном предложении руки и сердца, поступившем совсем недавно в очередной раз из Франции.

– Как наивны мужчины. Как они примитивны в своих поступках, – она засмеялась, но смех ее был не весел. – Какого ответа они ожидают от меня? Неужели всерьез рассчитывают на согласие? – Елизавета отошла вглубь комнаты. – Только сам Господь Бог, посадивший меня на этот трон, может меня с него сместить. И никто другой!

В дверь раздался настойчивый стук.

– Ваше Величество справедливость восторжествовала! – объявил Эссекс, заходя в комнату. – Ваше окончательное решение показывает, что вы признали мои доказательства убедительными. Я благодарю вас за оказанное доверие.

– Я более никому не доверяю, граф. Это вы напрасно, – ответила Елизавета холодно, – но враги наши должны видеть, как мы будем поступать с каждым, кто хоть на минуту заставит нас усомниться в их верности, – она пристально посмотрела на Эссекса. – И запомните, граф, вас это тоже касается. В той же степени, что и других.

– Клянусь, в моей верности вам не придется сомневаться, – графу стало не по себе от слов королевы, но он постарался взять себя в руки и не показать ей своих чувств. – Разве я вам этого не доказывал?

– Пожалуй. Но также вы доказывали и обратное.

Иногда Елизавета вспоминала о стихотворениях, которые отдала Шекспиру. Ей хотелось посмотреть на то, что у него получилось с ними сделать, но более важные дела все откладывали и откладывали его визит во дворец. Она никому не собиралась показывать стихи. Они были памятью о ее любви к Дадли, ее личной тайной, доверенной Уильяму. Отчего-то королева доверяла сочинителю пьес и сонетов, совершенно не опасаясь, что он сделает стихотворения достоянием гласности.

Елизавете становилось все сложнее удерживать власть. Многочисленные фавориты плели интриги за ее спиной. Да и постоянная угроза со стороны Испании и Франции не давали ей спокойно встретить старость. Каждый день королева надевала свой рыжий парик, сильно пудрилась и выходила навстречу новому вызову, который ей бросала судьба.

Следующим вызовом стала очередная экспедиция Эссекса. Он продолжал пользоваться расположением к нему королевы. А она не могла противиться его обаянию.

– Ваше Величество, доход от компании превзойдет все ваши ожидания, – обещал граф. – Я возьму на себя командование флотом. Только велите снарядить в путь корабли! Я планирую идти в сторону Азорских островов. Угрозы для Англии сейчас нет. Поэтому можно было бы воспользоваться затишьем у берегов королевства.

Королева согласилась: уж больно заманчивым казалось ей предложение Эссекса. Она нуждалась в деньгах, а морские вояжи обычно приносили в казну немалый доход.

Тем не менее, шпионы при английском дворе по-прежнему не дремали. Воспользовавшись отсутствием большей части королевского флота, испанцы снарядили новую армаду к берегам Англии.

– Граф должен срочно вернуться, – требовала Елизавета, понимая, однако, что Эссекс никак не успевает на выручку. Его враги злорадствовали – план графа по захвату добычи у Азорских островов провалился. Испанцы чудом не высадились у берегов Англии. Им во второй раз помешала буря, разметавшая их корабли по морю.

Возвратившегося Эссекса во дворце приняли холодно. Королева не желала его видеть, проводя большую часть времени со своим крестным сыном Джоном Харрингтоном, который за время отсутствия графа снова приблизился к Елизавете.

– И что мне остается? – спрашивал Эссекс Саутгемптона. – Сидеть в своем поместье? Я не буду больше унижаться перед королевой. Пока я пытался раздобыть для нее деньги, все эти мельтешащие при дворе люди, чернили меня в ее глазах. Она им раздавала титулы и награды, а я обвинен в том, что, забрав с собой большую часть флота, поставил безопасность Англии под угрозу.

Генри нечем было утешить друга: он сам, давно отлученный от двора, прозябал в фамильном замке. Элизабет снова ожидала ребенка, и ему оставалось довольствоваться скромными семейными радостями.

– У меня много сторонников, Генри. Я думаю воспользоваться своей популярностью в народе и устроить переворот. Ты со мной? – неожиданное предложение застало Саутгемптона врасплох. Одно дело плести интриги против врача королевы, совсем другое – против нее самой.

– Ты уверен в своей победе? – осторожно спросил он. – Если ты проиграешь, королева никогда тебе не простит измены.

– Ты трусишь, мой друг, – усмехнулся Эссекс. – Все, на что ты был способен, это устраивать спектакли и представления.

– Я верен тебе. Напрасно ты пытаешься оскорбить меня, – возразил Генри. – Я просто призываю подождать немного. Быть может у тебя будет еще возможность вернуть расположение Елизаветы другим путем.

Глава 6. Заговор. 1601 год

Заказы сыпались один за другим – театр пользовался высоким спросом. Уильям едва успевал съездить к семье в Стрэтфорд, как снова оказывался на сцене. Несмотря на удрученное состояние, к удивлению его друзей, из-под пера Уильяма выходили в основном комедии. Актеры не возражали: публика сменила свои предпочтения и вместо кровавых исторических драм требовала что-нибудь посмешнее. Тем более, что жизнь в последние годы сама предлагала их вниманию одну сплошную историческую драму, и довольно кровавую.

Относительно спокойные годы правления Елизаветы к концу ее жизни превратились в клубок постоянно раскрываемых заговоров, измен и неудачных пиратских набегов английского флота. Бедность соседствовала с роскошью, так же как в театре комедии следовали за трагедиями. Уильям пытался найти себя в новых обстоятельствах, в которые ставила его жизнь, но былого удовлетворения от своих успехов не получал.

Однажды вечером, вернувшись домой, Уильям обнаружил на столе записку. «Уильяму Шекспиру» – было выведено сверху знакомым подчерком. Сердце забилось быстрее. Он открыл листок. Письмо написала Элизабет. Она сообщала, что на следующий день будет ждать его после спектакля на том самом месте, где она впервые назначила ему свидание – у Бишопского моста.

Остаток дня Уильям провел в прекрасном настроении. «На что я надеюсь? – спрашивал он себя, примеряя одну рубашку за другой. – Наверняка Элизабет хочет меня видеть по какому-нибудь пустячному делу. Может, пригласит театр в чей-то замок или поместье. Или просто узнает, как у меня дела и спокойно уедет обратно к мужу». Но несмотря на мысли, призванные охладить его пыл, Уильям не мог сдерживать радость. Он снова увидит ее – героиню своих сонетов, невысокую, хрупкую, красивую, темноволосую женщину, навсегда привязавшую его к себе.

Уильям слышал, что