Дэвид: Абсолютно. Единственное, я правда старался нанимать только настоящих итальянцев, потому что любые детали – какими бы они ни были – очень много для меня значат. Майкл Мэдсен, видимо, злился на меня, потому что я не хотел его брать. Он отличный актер, но у него чикагский акцент, меня он не устраивал. Это было похоже на семью, я думаю. Наверное, почти все из одного класса, да?

Стив: Да. Именно. Я говорил людям об этом, независимо от того, сделали вы это сознательно или нет. Вы просмотрели тысячи актеров в процессе кастинга в течение многих лет, и из тех, кто в итоге попал, в какой-то степени все были из одного теста.

Майкл: Замечательный опыт.

Стив: Такое бывает один раз в жизни.

Дэвид: [Исполнительный продюсер] Брэд Грэй сказал мне: «Вот и все. Такое больше не повторится».

Майкл: Нет. Это не так.

Майкл: Фильм, приквел, который выходит, «Множественные святые Ньюарка»[52]. Я знаю, что вы не хотите говорить о картине детально, но возникла ли его идея из сюжетных линий «Сопрано», которые вы никогда не снимали? Или это совсем другая история?

Дэвид: Совсем другой зверь.

Стив: Вы долго вынашивали идею фильма?

Дэвид: Нет. Это была интересная история. Я совсем не хотел снимать фильм «Сопрано», особенно когда он закончился так, как закончился, т. е. по-настоящему хорошо. Всем понравилось, и все согласились, что это было круто. Я подумал: «Зачем рисковать всем этим?» Такова была одна из причин. Я просто не хотел этого делать. Но у меня было интервью с Томом Фонтаной…

Майкл: Великий сценарист, великий продюсер. Он создал «Тюрьму “OZ”».

Дэвид: Мы разговаривали, и он спросил: «Вы хотите сделать фильм об этом?» Я ответил: «Нет, не очень», а он сказал: «Знаете, было бы здорово увидеть Джуниора и Джонни в Ньюарке, когда они были моложе. В Ньюарке пятидесятых годов». Я подумал: «О да. Это было бы интересно», потому что именно там выросли мои друзья, я был в Ньюарке в пятидесятых и шестидесятых.

Самое интересное, что Тоби Эммерих, ныне глава Warner Bros., преследовал меня, и преследовал, и преследовал, и не сдавался, наверное, лет пятнадцать. Клянусь. Наконец я сказал «да» и подумал: «Да. Мы могли бы такое снять».

Стив: Прежде чем вы уйдете, я должен сказать, что ваша речь на похоронах Джима была просто волшебной, такой искренней.

Дэвид: Я никогда раньше не произносил надгробных речей и не знал, что говорить, как и что это вообще значит. Мне было трудно, потому что мы с Джимом не очень хорошо ладили ближе к концу. Все эти слова о том, что мы были как братья, я подумал, что могу их не произносить, но потом понял, что братья часто не дружат.

Стив: Есть кое-что, что вы сказали, я процитирую: «Я чувствую, что ты мой брат, поскольку нам нравилось одно и то же. Семья. Работа. Люди во всем их несовершенстве. Еда. Алкоголь. Разговоры. Ярость. И желание сломать всю систему. Мы удивляли друг друга». Мне это очень нравится.

Майкл: Надгробная речь, Дэвид, была нужна всем нам, его друзьям, коллегам и сослуживцам. Чувства, которые вы выразили, важны для всех нас, и мы нуждались в этом, потому что нам было очень тяжело.

Стив: Люди, которые никогда не читали вашу речь, должны найти ее. Она прекрасна.

Дэвид: Вы думали, что она выражает и ваши чувства? И ваши тоже?

Стив: Да.

Майкл: Да. Потому что я тоже чувствовал себя его братом, и, скажу честно, были моменты, когда я тоже с ним не ладил. Это не всегда был рай земной. Со мной могло быть трудно, и с ним тоже. Мы тусовались, и были моменты, когда веселье затягивалось допоздна и, возможно, один из нас был немного не в себе. Я мог быть засранцем, и он тоже.

Стив: Нас было трое.

Майкл: Я не стыжусь, такова человеческая сущность.

Дэвид: У Джима были проблемы с авторитетами, а я был главным в этом сериале. У меня тоже есть проблемы с начальством, так что я все это понимал. В конце концов, мы все уладили и все стало хорошо.

Стив: Примерно за два месяца до его смерти мы устроили вечеринку в его квартире, помните? Джим был гораздо более расслабленным. Когда сериал закончился, прошло время, он не был перегружен работой, думаю, он наконец-то со всем смирился. Перед смертью у него были прекрасные отношения с новой женой, и его ребенок, сын, подрастал.

Дэвид: Мы сняли вместе фильм.

Майкл: «Не исчезай»[53], блестящий фильм. Через пару лет после окончания «Сопрано». Вы были режиссером.

Дэвид: Мы сняли этот фильм, все прошло гладко, просто замечательно снова работать вместе, режиссировать его. Все остальное дерьмо испарилось.

Майкл: Это была большая ответственность – быть Тони Сопрано. Люди узнают тебя везде, куда бы ты ни пошел, что и стало происходить, а с ним тем более. Думаю, ему было трудно приспособиться к такому.

Дэвид: Вряд ли зрители узнали бы обо мне, если бы не он. Он не хотел появляться в прессе и быть лицом сериала.

Майкл: Он неохотно общался с прессой.

Стив: Он не хотел участвовать в ток-шоу. Я говорил: «Джим, почему бы тебе не выбрать одно, будь то Лено, Леттерман, Опра или Todav[54]. пойти на одно из них и показать людям, кто ты на самом деле, что ты не Тони Сопрано». Он отвечал: «Это не про меня. Я не нахожу себя интересным».

Дэвид: Возможно, как и многим людям, ему не нравилось то, кем он был. И говоря так, он имел в виду: «Да, они увидят все мои недостатки и слабости».

Стив: Позже он снялся в фильме для Харви Вайнштейна[55] и не стал давать никаких интервью в прессе. Харви Вайнштейн продолжал приставать к нему, и он сказал мне: «Если он еще раз позвонит, я выбью из него всю дурь. Клянусь богом».

Дэвид: Таков уж Джим.

Майкл: Да, таков уж Джим.

Глава 4

Второй сезон. Культурный феномен

Второй сезон запомнился, конечно же, одним: появлением Бобби Бакала.

Шучу, конечно. Я действительно дебютировал в сериале в роли Бобби во второй серии второго сезона – и мы еще вернемся к этому, – но с момента появления шоу многое изменилось. Главное, что актеры и команда «Сопрано» снимали