Она зовет крупную шишку делать нам прически и макияж только тогда, когда приходят важные люди, а для меня это никогда ничем хорошим не заканчивается.

Когда я собираюсь пройти мимо нее, она хватает меня за руку, заставляя остановиться, когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. Она сама на полпути к приготовлению, стоит передо мной в одной шелковой ночной рубашке и смотрит на меня сверху вниз с насмешкой.

— Сегодняшний вечер важен, Бетани, и, к сожалению для нас, ты играешь важную роль в успехе вечеринки. Не. Подведи. Нас, — шипит она, ослабляя хватку и подталкивая меня к двери, чтобы я могла воспользоваться ванной.

— Что это значит? — Спрашиваю я, хмуро глядя на нее через плечо, но она качает головой.

— Тебе не о чем беспокоиться. Просто стой, хорошо выгляди и делай, что тебе говорят, — командует она, прежде чем направиться в свою гардеробную и захлопнуть дверь.

Ну что ж.

Заходя в главную ванную, я закрываю за собой дверь, не забывая запереть ее, прежде чем положить продукты на туалетный столик и включить душ.

Я просто должна быть благодарна, что моя мама не спросила, как и почему у меня мокрые волосы, потому что я уверена, что они бы тоже нашли причину не одобрять серфинг, не говоря уже о том, что с таким невероятно красивым парнем.

Стоя под струей, я чувствую небольшое облегчение, когда соленая вода смывается и заменяется цветочным ароматом средства для мытья тела и шампуня. Я не осознавала, как сильно цеплялась за запах океана, пока мне не пришлось стереть его со своей кожи.

Но я не могу сосредоточиться на этом прямо сейчас. Все мое внимание должно быть сосредоточено на сегодняшнем вечере. Я должна быть начеку с людьми, которые посещают эти вечеринки, но, по крайней мере, я не беспокоюсь о том, что Хантер тоже здесь. Хотя, когда он все-таки отправляется погостить в дом Ксавье, его матери там тоже нет. Рядом всегда есть какая-нибудь няня или сиделка, но они будут лучше заботиться о них, и это все, что имеет значение.

Жаль, что я не сблизилась с кем-то, с кем я могла бы поехать и остаться там, не участвуя в этих событиях, но, как сказала моя мама, мне предстоит сыграть важную роль. Я просто на самом деле понятия не имею, что это такое, но я уверена, что то, что меня выставляют напоказ, сыграет для меня огромную роль.

Я выключаю душ и отжимаю волосы, прежде чем потянуться за полотенцем с полки. Они и близко не такие пушистые и мягкие, какими были в доме Райана, но это все, что я когда-либо знала.

Поворачиваясь лицом к туалетному столику, я останавливаюсь и опускаю руки по швам, сжимая полотенце, пока смотрю на себя.

Что такого есть в обнаженном теле, что заставляет людей сходить с ума от желания?

Однажды я прочитала в журнале, что мужчинам нравится изгиб женской шеи, выпуклость груди и форма бедер. Сравнивая это со мной, я пытаюсь найти привлекательность в своем собственном теле. Я имею в виду, что моя шея — это шея, и у меня фигура "песочные часы", но мои чашечки "Б" оставляют желать лучшего.

Сегодня вечером эти мужчины будут раздевать меня глазами, они всегда так делают, но впервые мне интересно, каково это — по-настоящему наслаждаться тем, что кто-то смотрит на меня таким образом.

Кто-нибудь вроде… Райана.

Я медленно провожу пальцами от ключицы к выпуклости груди, и холод от моего прикосновения заставляет меня дрожать, а соски напрягаться. Проводя рукой по бедрам, я наблюдаю, как мурашки покрывают мою кожу, как это было раньше, когда Райан убрал волосы с моего лица.

Было ли это желанием?

Это похоже на потребность. Как будто мне было нужно, чтобы он держал меня за руку, как будто мне было нужно, чтобы он притянул меня ближе, но все это ощущение было мне так чуждо.

Я использую отражение в зеркале, чтобы посмотреть на верхнюю часть своих бедер, которая, как всегда, полностью обнажена. В ту секунду, когда я достигла половой зрелости, моя мать оплатила мне лазерную эпиляцию, заявив, что нечто вроде того, что я гладкая, стоит дороже. Я не уверена, было ли это ее попыткой повысить самооценку, но, по крайней мере, это означает, что мне не нужно беспокоиться о бритье или восковой эпиляции, как всем остальным.

Я осторожно провожу пальцем по своим складочкам, ловя тугой бугорок, молящий о внимании, и мои щеки краснеют, когда мое тело становится легким, почти парящим от прикосновения, когда с моих губ срывается вздох.

— Бетани, стилисты ждут тебя. Тащи свою задницу сюда! — кричит моя мать, заставляя меня отдернуть руку от своего тела. Я быстро оборачиваю вокруг себя полотенце, пока она дергает ручку двери.

Поспешно отперев дверь, я обнаруживаю, что она стоит прямо на моем месте, ее глаза скользят по мне, пока я моргаю, глядя на нее, молясь, чтобы мое маленькое исследование не было написано у меня на лице. Она вздыхает, оглядев меня с головы до ног, и машет рукой, чтобы я шла за ней в ее гардеробную, не говоря ни слова.

Я иду по коридору, и в ту секунду, когда я вхожу в ее комнату, все становится размытым. У меня нет выбора. Беверли и Рут следуют указаниям моей матери и обращаются со мной как с куклой, кажется, целую вечность.

Я ненавижу каждую секунду, когда мое лицо покрыто косметикой, мои волосы расчесаны с точностью до дюйма, а остальные части тела покрыты средствами для загара. Я научилась просто откидываться на стульчик, который они приносят, и позволять им делать свою работу, стараясь не думать обо всех усилиях, которые мне приходится прилагать, чтобы избавиться от всего этого в конце вечера.

Однако рядом нет никого, кто мог бы помочь мне в этом, и я, вероятно, была бы гораздо более сговорчивой во всем этом, если бы мне оказали помощь.

— Сегодня вечером она может надеть это платье, его прислал Бернард, — говорит мама, и я наконец открываю глаза, когда Рут отстраняется от нанесения дополнительного количества румян на мои щеки. Мои глаза чуть не вылезают из орбит при виде маленького лоскутка материи, которым она размахивает передо мной.

У меня нет возможности взглянуть на себя в зеркало, поскольку Рут помогает мне