ей, что иду в библиотеку, Райан заехал на подъездную дорожку в то же самое время, и я наблюдала, как он снял ценники с этого совершенно нового гидрокостюма, прежде чем вручить его мне.

Я хотела поспорить, сказать ему, что не могу принять это, но он буквально перекинул его через мое плечо и убежал, сказав мне пойти переодеться с десятиминутным обратным отсчетом, и, как хорошая девочка, я сделала именно так, как он просил, потому что, по общему признанию, я тоже взволнована.

Я была на взводе с того момента, как он впервые прислал мне сообщение. Не знаю почему, но это заставило меня занервничать, а потом, когда я объяснила ситуацию с верховой ездой, я не была уверена, как он отреагирует, поэтому, когда он не коснулся этого, я чуть не умерла от облегчения. Если бы он действительно знал все правила, которые я должна соблюдать, я уверена, что защита моей девственной плевы отказом от верховой езды показалась бы сущим пустяком.

Костюм сидит на мне идеально, и сиреневая строчка по краю тоже до смешного красивая. Как, черт возьми, он узнал мой точный размер? Это безумие.

Собирая волосы в пучок на макушке, я еще раз стряхиваю невидимые ворсинки с гидрокостюма, прежде чем открыть дверь.

Я вздрагиваю, когда нахожу Райана, прислонившегося к дверному косяку и ожидающего меня в своем собственном гидрокостюме такого же цвета, только вместо него синяя прострочка. Я пытаюсь не выдать себя взглядом, но не могу удержаться и оглядываю его с головы до ног. Он так отличается от других парней в школе. Для нашего возраста он гораздо более суровый, и его голубые глаза, кажется, тоже рассказывают историю боли.

Гидрокостюм идеально облегает его, его руки и грудная клетка выпирают под материалом, и я в восторге.

Это похоже на то, что он зол на весь мир, у него огромная проблема на плечах, и он вполне доволен тем, что ведет себя как мудак.

— Пойдем, — говорит он, когда я наконец встречаюсь с ним взглядом, и я пытаюсь не покраснеть, беспокоясь, что он заметил, как я разглядываю его, но он не говорит ни слова.

Следуя его примеру, я оставляю свои вещи на кровати и спускаюсь по лестнице. Странно, насколько знакомым кажется это место. Я здесь всего второй раз, но я никогда не хожу по домам других людей без родителей, и все же я по-прежнему чувствую себя непринужденно.

Он не заходит в дом, вместо этого направляется прямо к дверям во внутренний дворик и выходит на террасу, где его ждет доска для серфинга.

Скрестив руки на груди, он выжидающе переводит взгляд с меня на доску для серфинга, затем на море. Я прочищаю горло, чувствуя, как меня обжигает солнце, затем поднимаю руку, чтобы видеть его без яркого света в глазах.

— Ты уверен, что у тебя хватит на это терпения? — Спрашиваю я, приподнимая бровь и подозрительно наблюдая за ним, и он поворачивается, чтобы посмотреть на меня в замешательстве.

— У меня огромное терпение, — быстро отвечает он, нахмурившись, и я пытаюсь прикрыть улыбку рукой, но выражение его лица говорит мне, что он это заметил.

— Конечно, это так. Ты же знаешь, что я никогда раньше не подходил к доске для серфинга, верно? Мне почти пришлось позвать тебя, чтобы попросить помочь с этим чертовым гидрокостюмом, потому что я не знала, как его надеть, — признаюсь я, и его глаза вспыхивают, заставляя мои щеки сделать то же самое. Я хочу, чтобы пол разверзся и поглотил меня целиком.

Я и так не умею обращаться со словами, особенно с парнями, которые не совсем плохо относятся ко мне — или, я бы сказала, к мужчинам. Райан Картер определенно не мальчик.

— Тебе следовало позвать меня, — говорит он, прежде чем повернуться и схватить бело-синюю доску. Я не отвечаю, спускаясь за ним по ступенькам, и он ведет меня к кромке воды.

Я не могу удержаться и заглядываю под лестницу, мое обычное укрытие днем выглядит совсем по-другому. Знание того, что мне не придется ночевать там, если мои родители снова выгонят меня, наполняет меня какой-то надеждой на мир, даже если на самом деле это не моих рук дело.

Пляж здесь немного простирается, но он меньше и тише, чем Пляж-Фримонт, что мне нравится, потому что все школьники, скорее всего, будут там, а не здесь.

Горстка людей уже стоит на досках для серфинга в воде, а пара семей разбрелась по песку, строя замки из песка и отдыхая на солнышке. Это почти кажется… нормальным, что мне нечасто удается почувствовать. Если я когда-нибудь выхожу куда-нибудь на выходные, и это не по работе, то я действительно иду в библиотеку, вот почему сегодня это тоже было так правдоподобно. Моя мать даже бровью не повела, когда я сказала, что ухожу.

Кладя доску на песок, Райан достает из ниоткуда что-то похожее на кусок мела и проводит горизонтальную линию посередине доски, затем еще одну чуть выше.

— Итак, это центр доски, здесь ты держишь равновесие, когда будешь стоять, а вот здесь ты держишь упор, хорошо? — спрашивает он, оглядываясь на меня, когда я киваю, пытаясь вникнуть в то, что он говорит, когда я подхожу ближе к нему.

— Да.

— Линия выше — это то место, где должна быть линия твоих глаз, чтобы у тебя было идеальное место для гребли, что поможет тебе сберечь энергию. Ложись на доску так, чтобы линии выровнялись, — инструктирует он, и я покусываю нижнюю губу, нервно поглядывая на доску.

Он отходит в сторону, позволяя мне занять позицию, как он сказал, и после небольшого шарканья по твердой поверхности, я думаю, что все сделала правильно. Я поднимаю на него взгляд, но его глаза не прикованы к моему лицу, они сосредоточены дальше по доске. Я наклоняю голову, чтобы увидеть, что привлекает его внимание, но совершенно упускаю это из виду.

— Я все правильно делаю? — Спрашиваю я, но он быстро качает головой и кивает в знак подтверждения.

— Идеально, — бормочет он, прочищая горло, прежде чем присесть на корточки рядом со мной. — Это идеальное место для гребли, но отсюда мы должны попрактиковаться в скольжении на коленях, чтобы твое тело оставалось оцентрованно на доске, чтобы обеспечить тебе естественный баланс и ты оставалась на ногах, готовая к волне, — объясняет он, прежде чем лечь рядом со мной в той же позе на песок.

Я наблюдаю, как в мгновение ока он из моего положения превращается в стоящего на ногах, согнув