Постояв, мы снова двинулись вперед.

— Доктор Эверетт говорит, что Мадлен следует видеть меня каждый день, тогда она рано или поздно со мной заговорит.

— Каждый день? — расстроился я. — У вас ведь куча…

— Ничего страшного! — перебил Стайлз. — Знаете, если бы подле Кэти постоянно находился человек, способный помочь…

— Вы — хороший человек, Стайлз.

— А потом, — вспыхнул молодой человек, — миссис Бэкфорд внушает мне сочувствие.

Мы дошли до утла. Здесь наши дороги расходились, и мы решили ненадолго остановиться.

— Как мы объяснимся перед мистером Бэкфордом? Вряд ли ему понравится, что исчезновение его жены теперь расследует другой инспектор.

— Скажем, что я нашел одного носильщика с железнодорожной станции, тот якобы видел, как Мадлен садится в поезд. Ну а я пытаюсь вычислить ее маршрут, — с готовностью ответил Стайлз.

— Но, Стайлз… Дело-то, по сути, завершено, — нахмурился я. — Ничего хорошего, что мне приходится держать это в тайне от Винсента. Если он вдруг выяснит, что вы отложили другие дела, чтобы…

— Как он выяснит? Да и дело, кстати, не раскрыто — во всяком случае, мы не знаем, что заставило миссис Бэкфорд бежать из дома, — искренне возмутился инспектор. — Вдруг кто-то вспомнит, о чем забыл упомянуть в разговоре с вами? Я могу подружиться с кем-то из горничных, — улыбнулся он. — Вы всегда говорили, что служанки знают все на свете.

— Говорил, — признал я. — Кстати, для вас это расследование может оказаться способом познакомиться с хорошей девушкой.

— Я не пытаюсь… я не ищу… — заволновался Стайлз и тут же запнулся, поняв, что над ним подшучивают.

— Давайте зайдем к Винсенту завтра утром. Скажу ему, что мы до сих пор ищем Мадлен по больницам и приютам. А вы якобы собаку съели на железнодорожных перевозках. Изучите сегодня вечером справочник. Города на каждой ветке, расписания движения поездов. Ваш рассказ должен выглядеть убедительно.

Стайлз передернул плечами и тяжело вздохнул.

— Сделаем.

Мы распрощались, и я, остановившись у края оживленной дороги, наблюдал за напарником, легкой походкой направившимся в другую сторону. Вспомнил, как его семья заботилась о Кэти. А ведь у нас со Стайлзом совершенно разное прошлое… Вероятно, поэтому молодой инспектор не так осмотрителен и насторожен, как я, и совсем не прочь беззаботно посмеяться. Я представил, как Стайлз разговаривает с горничными в доме Бэкфордов, как улыбается, располагая их к себе. Свидетелей мой подчиненный выслушивал настолько внимательно, что не отвлекся бы даже на грохочущий под окном грузовой состав.

Я же подмечал каждое кажущееся мне подозрительным движение.

ГЛАВА 14

Дальше мой путь лежал к дому Белинды в Белгравии.

Наверное, кто-то назвал бы ее моей любовницей. Я же воспринимал Белинду несколько иначе. Может, потому, что никто из нас раньше не связывал себя семейными узами. Кстати, Белинда никогда и не желала выйти замуж. Сказать, что она моя содержанка? Еще вопрос, кто кого содержит. Белинда Гейл была дочерью состоятельного джентльмена и писала романы и пьесы, она заработала за последние семь лет столько, что таких денег обычному инспектору Скотланд-Ярда в жизни не получить. Каждую неделю она устраивала по несколько приемов в своем доме, приглашая писателей и художников, ученых и музыкантов. Но четверги были нашим днем, и сегодня я как никогда хотел увидеть Белинду. Минуло всего двое суток с того дня, как речники обнаружили тело Роуз, а казалось — прошла целая вечность. Любимая не переставала меня убеждать, что за каждым преступлением кроется вполне логичная причина, которая обязательно проявится — как в тот раз, три года назад, когда мы с ней и познакомились.

* * *

Мне тогда пришлось расследовать незаконное проникновение в дом Белинды. Грабители перевернули все вверх дном в ее библиотеке. Единственным предметом обстановки, оставшимся на своем месте, оказался стоявший ровно посередине комнаты огромный письменный стол, обитый поверху коричневой кожей. Большие окна выходили на улицу, и одно из них было взломано. Занавески взлетали и опускались под порывами ветра; электрическая люстра над головой плавно покачивалась, разбрасывая отблески света по углам библиотеки. Книжные шкафы зияли голыми полками — их содержимое валялось на полу неопрятными грудами: газеты и книги, ручки и чернильницы. То ли вор отчаянно искал нечто конкретное, то ли просто задался целью устроить как можно более жуткий кавардак.

Встав посреди разгрома, я задумался: интересно, чем зарабатывает на жизнь хозяин дома? Мои размышления прервал голос за спиной:

— Видимо, грабитель забрался в окно.

Голос был женским — низким и мелодичным. Я обернулся. Из кресла в стиле эпохи королевы Анны поднялась женщина примерно моего возраста — высокая, стройная, белокожая, с выразительными и умными глазами, в сером шелковом платье. Ее темно-каштановые волосы были убраны в сеточку на затылке. Должно быть, жена состоятельного стряпчего или богатого купца, а может, — банкира.

Она подошла ко мне, пройдя сквозь полосу колеблющегося света.

— Я — Белинда Гейл.

— Это библиотека вашего супруга? — осведомился я. — Он сейчас дома?

— Библиотека моя, — поправила меня дама. — А супруга дома нет, потому что я не замужем.

Я привык к тому, что мне часто возражают, и все же негодую, если собеседник выказывает раздражение или презрение. Впрочем, свои чувства стараюсь держать при себе. Мисс Гейл же говорила слегка насмешливо, но не зло, и я отчего-то испытал странный восторг и даже приступ некоторой самонадеянности.

Ого, не замужем?.

Она вдруг представилась мне полуодетой, с распущенными по плечам темными волосами, и видение заставило меня покраснеть. Видимо, женщина неверно истолковала мое смущение и, улыбнувшись, отчего на ее щеках появились маленькие ямочки, произнесла:

— Не переживайте, инспектор. Вы не первый, у кого я создала впечатление замужней дамы.

— Не первый, кто вас недооценил, — это вы хотели сказать?

Улыбка стала шире, тронув утолки ее губ, а у прекрасных карих глаз образовалось несколько лучиков. Я на несколько секунд лишился дара речи, что мне не свойственно — мысли отчего-то перестали цепляться одна за другую.

К счастью, преступление удалось раскрыть достаточно легко. Взломщика мы вычислили уже через две недели. Им оказался глава одного чрезвычайно ревностного религиозного сообщества, выразивший таким образом протест против присутствия на вечеринках мисс Гейл смутьянки Анни Безант.

По прошествии двух недель расследования я безнадежно влюбился, а поводов видеться с Белиндой больше не осталось. Думал о ней несколько месяцев подряд и наконец решился сделать предложение.

Тогда-то она и рассказала мне о своих страхах по поводу замужества: ее мать — прекрасная, умнейшая женщина — потеряла рассудок через три