— Мне тоже так кажется, — решительно заявил Джеймс, усевшись за стол. — Значит, ты превратился в няньку?

— Куда мне, — пробормотал я, заняв кресло напротив. — Мальчишка — маленький сноб, да еще и ершистый. Надеялся, что ты найдешь с ним общий язык.

Я лукаво улыбнулся.

— Парень он неглупый. Тебе не следует запрещать ему учиться.

— Серьезно, Джеймс… Ты можешь придумать ему какое-то занятие? — спросил я, откинувшись на спинку.

— Разумеется. Могу поручить заполнять истории болезни и помогать моим студентам. Кстати, ты, наверное, хочешь спросить меня, как там миссис Бэкфорд? — поинтересовался Джеймс, скрестив руки на груди.

— Ну да, — отозвался я, подавив зевок. — Хотя не знаю, сколько времени смогу ей уделять — потому и отправил к тебе Стайлза. Винсент подкинул мне любопытное дело об убийстве.

— Что значит «любопытное»?

Джеймс писал книгу о нарушениях мозговой деятельности, и одна из глав была посвящена убийцам.

Я кратко рассказал ему о случае с мисс Альберт, и Джеймс, тихо присвистнув, снял очки и протер их носовым платком.

— Напоминает миф о несчастной Аслауг.

— О ком?

— Аслауг — королева викингов, жена Рагнара, легендарного датского короля, — просветил меня Джеймс. — У скандинавов было принято помещать тела покойников королевской крови — или из богатых семей — в лодку, куда укладывали и принадлежащие усопшему драгоценности. — Он водрузил очки на нос и посмотрел на меня поверх оправы. — Да ты должен это помнить, ведь Белинда в прошлом году ходила с тобой на «Трагедию об Аслауг и Рагнаре» в бесплодной попытке приобщить тебя к культуре. Пьесу давали в «Критерионе». Боюсь, ты тогда все проспал.

— Да ладно тебе, — фыркнул я. — Расскажи лучше о миссис Бэкфорд.

В глазах Джеймса засветился интерес. Сегодня он явно считал Мадлен куда более занятным случаем, чем в день ее поступления в госпиталь.

— Я продолжаю считать, что ее мозговая деятельность нарушена, однако и симптомы, и причина нарушений отличаются от того, с чем я обычно сталкиваюсь. — Он нагнулся ко мне. — Бэкфорд упоминал, что его жена владеет французским?

— Не припомню такого.

— Может, рассказывал, что у нее была в детстве гувернантка-француженка или сама Мадлен какое-то время жила во Франции?

— Ничего подобного он не говорил.

Джеймс торжествующе улыбнулся.

— Она ни слова не проронила во время бодрствования, и все же за то время, что я ее наблюдаю, произошло нечто странное. В первую ночь Мадлен говорила во сне. Дежурная сиделка обычно записывает все, что пациенты бормочут по ночам. Так было и на этот раз, но речь Мадлен показалась ей настолько исковерканной, что не удалось разобрать ни слова. — Джеймс открыл ящик стола. — Сегодня ночью при ней была другая сиделка. Она-то и догадалась, что миссис Бэкфорд говорит по-французски.

Вот так так…

— Ты не пытался спросить, где она учила язык?

— Конечно, нет! — встревожился приятель. — Стоит нагрузить утомленный мозг миссис Бэкфорд ее же ночным бредом, и у нее в голове возникнет полный сумбур! Уж не говорю о том, что она будет бояться заснуть: вдруг выдаст во сне то, что пыталась сохранить в тайне?

— Так что же она все-таки сказала ночью?

— Сиделка Эймс не слишком хорошо знает язык, однако кое-что уловила. Сейчас прочитаю.

Достав из ящика лист бумаги, Джеймс вздохнул:

— Хорошо бы Эймс записала слова Мадлен по-французски, но она предпочла их перевести.

— Это лучше, чем ничего.

— Ну да. — Приятель поправил очки. — Так вот: «Мне жаль, мне так жаль… Я видела…» Последнее слово Эймс не расслышала. — Я кивнул, и Джеймс снова перевел взгляд на записи. — Она разобрала еще три слова: «кухня», «нож» и «Пьер». Потом миссис Бэкфорд начала кричать, и сиделка дала ей успокаивающее.

— Стало быть, теперь следует выяснить, кто такой Пьер, — тихо пробормотал я. — И что такого ужасного видела миссис Бэкфорд.

— Ну, это уже тебе решать. Я выяснил, что Мадлен владеет французским, — наверняка этот факт о чем-то говорит.

Разумеется, Джеймс прав.

Он сложил листок и убрал его в ящик.

— Ты упоминал, что твой протеже тоже знает французский?

— И вполне прилично.

— Может быть, я похищу его у тебя на несколько дней.

Ага, значит, приятель решил оставить миссис Бэкфорд еще на какое-то время.

— Если Гарри не против, — с облегчением согласился я.

В дверь постучали, и Джеймс крикнул:

— Войдите!

На пороге появился Стайлз, немало удивившись моему присутствию.

— О, инспектор! Не знал, что вы здесь.

— Жду Гарри, — объяснил я.

— Видел его в компании с молодым доктором, — улыбнулся Стайлз. — Они решили зайти к одному из пациентов в мужской палате. Гарри так и сыпал вопросами.

— Дождусь, когда мальчик все посмотрит, потом завезу его к тебе, — предложил Джеймс. — Давай не будем его торопить.

— Вообще-то я планировал сегодня остаться у Белинды…

— Ну, тогда Гарри поедет ко мне, — неуверенно сказал приятель.

— Нет уж, наверное, не стану задерживаться, приду домой.

Пропускать запланированную встречу с Белиндой не хотелось. Мы обычно виделись по четвергам, однако и Гарри не должен чувствовать себя никому не нужным. Я натянул пальто и кивнул на прощание. Стайлз, открыв мне дверь, также вышел из кабинета. Очутившись на улице, я попросил молодого инспектора рассказать о миссис Бэкфорд подробнее.

— Я не видел ее при поступлении в госпиталь, поэтому сравнивать не могу, но говорят, что ей лучше. Во всяком случае, она принимает пищу и спит, — сообщил Стайлз, натягивая перчатки. — И все равно она пуглива, словно жеребенок.

На улице быстро темнело. Поднялся ветер, и я, надвинув шляпу поглубже, засунул руки в карманы.

— Инспектор, прошу прощения, если вам показалось, что я с неохотой взялся за это поручение.

Мне так вовсе не казалось, но я скрыл удивление.

— У меня была на то одна причина. — Стайлз на миг смутился и, помолчав, решительно продолжил: — Когда вы рассказали, что миссис Бэкфорд отказывается говорить, я сразу вспомнил свою сестру, Кэти.

— Даже не знал, что у вас есть сестра.

— И не одна, а целых три, уж извините.

Очевидно, напарнику было несколько неловко рассказывать о своей семье.

— Сейчас Кэти замужем, родила сына. — Инспектор откашлялся. — Когда ей исполнилось тринадцать, ее лучшая подруга Лили выскочила из дома на улицу и попала под тяжелую телегу с сеном. Лили погибла на месте, а Кэти видела ее смерть из окна.

Я невольно представил себе жуткую сцену; похоже, загрустивший Стайлз тоже прокручивал ее в голове.

— Кэти после этого молчала две недели и едва притрагивалась к пище. Просыпалась по ночам, кричала, металась… Мы по очереди дежурили у ее постели. Через некоторое время шок прошел, но Кэти