«Пап, надеюсь, ты сможешь уговорить её улететь, пока этого не случилось» — посоветовала всегда практичная Дженни.

* * *

Несмотря на близкое соседство и то, что у нас есть общая внучка[98], мы не видели Сигелов несколько недель, поскольку они только недавно вернулись из Польши.

«Это удивительная страна!» — делились они впечатлениями — «Они вовсю наслаждаются свободой от коммунизма и открыты для новых идей. И» — сказал Билл, взяв полную вилку кускуса — «еда великолепна».

После их восторженных рассказов о пейзажах и архитектуре, особенно о хорошо сохранившихся и чарующих старых польских городах, беседа переключилась на флед, о которой они только узнали.

«Сегодня утром она сообщила, что беременна, и отцом ребёнка может быть человек».

Билл перестал жевать.

«Это слегка притянуто за уши, тебе так не кажется? Может она просто обманывает тебя».

«Зачем ей врать по поводу беременности?»

«Кто знает? Может хочет привлечь внимание, чтобы получить симпатию или стать популярной среди пациентов. Материнство — всё ещё мощная сила, даже в психиатрической клинике».

«И это поможет продать чертовски много копий британского журнала» — сказала Айлин.

«Не говоря уже о газетах и телевизионных программах» — добавила Карен.

Мне не приходила в голову такая подлость со стороны флед, но исключать её тоже не стоило. Я привык всерьёз воспринимать то, что говорил мне Билл. Именно он в своё время привёл меня в психиатрию.

Затем я рассказал им про веб-сайт.

«Она набирает добровольцев?» — недоверчиво спросил Билл — «Зачем ей это?»

«Говорит, что хочет помочь тем, кто несчастен на своей планете».

«Но разве мы не испоганим Ка-Пэкс так же, как и Землю?»

«Флед утверждает, что не возьмёт никого, кто причастен к подобной деятельности».

«Мы все несём за это ответственность, мы все причастны» — подметила Айлин.

Это привело наш разговор к обсуждению политики (с Сигелами так всегда). Они были такими же «поклонниками» текущей администрации и главенствующей партии, как и мы (оппозицию тоже недолюбливали).

«Мы нуждаемся в третьей партии» — высказал своё мнение Билл.

«Мы нуждаемся» — ответила Айлин — «в правдивых новостных передачах, которые не зависят от своих рекламодателей и спонсоров. Без них не будет шансов ни у новой партии, ни у новых идей. Новости станут чистейшей пропагандой».

«Даже если так» — вставил я — «двух партий вполне достаточно, если у демократов будет хватать смелости. Не знаю, чего они так боятся».

«Того же, что и все: потерять свои рабочие места» — ответила Карен.

Возможно, мне не стоило пить второй бокал вина, но я осмелел настолько, что рассказал Сигелам о Ване и Дартмуте и их утверждении, что лучший способ защитить нас от террористов — это поставить жучки в каждом доме по всей стране.

«По правде говоря,» — заверил я их — «они могли слышать каждое слово, которое мы здесь произнесли».

Билл поднял бокал и произнёс тост: «За Дартмута!».

«И Вана!» — вторила Айлин.

Я поддержал тост и весело продолжил: «Они предположили, что любой по соседству с нами может работать на них, пристально следя за террористами».

Я не смог удержаться и спросил с глуповатым смешком: «Вы, ребята, за нами случайно не шпионите?»

Билл, у которого было своеобразное чувство юмора, промолчал, но достал нетбук[99] и что-то на нём напечатал. Не откладывая устройство, он спросил: «Каково ваше мнение по поводу ядерной программы Ирана и Северной Кореи?»

Я надеялся, что он пошутил.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В четверг мы с Карен планировали заняться садом, но дождь всё ещё шёл, поэтому я провёл бо́льшую часть времени (когда закончилось похмелье), пытаясь выйти на связь с приматологами, указанными в книге. Двое из них работали в государственных университетах, а третий — в заповеднике для шимпанзе на пенсии (для тех, кто не знал, что шимпанзе могут «уйти на пенсию», поясню: многие из них проводят жизнь в исследовательских институтах, участвуя в различных стрессоге́нных медицинских экспериментах). Остальные специалисты уже отошли от дел или болели. Я не смог дозвониться ни к одному из них с первого раза — все были заняты преподаванием или экспериментами — но одна из них, доктор Эллен Тиксбери, этолог[100] из Техаса, перезвонила мне через час. К счастью, она читала мою трилогию «Планета Ка-Пэкс» и сказала, что готова «отдать конечность» за возможность поговорить с флед.

Я объяснил ситуацию: у нашей гостьи есть по крайней мере одно альтер-эго, оказавшееся шимпанзе, и нам нужен примат, который будет общаться с ним и использовать язык жестов, чтобы переводить сказанное для доктора Тиксбери, которая затем передаст содержание мне.

Казалось, Эллен едва сдерживает своё нетерпение, поэтому я спросил, сможет ли она прилететь в Нью-Йорк в понедельник.

«Филберт и я выедем уже завтра!»

Хотя Эллен и была старше, энтузиазм в её голосе напомнил мне о Жизель Гриффин — бывшей журналистке, которая сейчас была на Ка-Пэкс вместе с протом и остальными.

«Отлично! Можете остановиться в моём доме, если хотите. Нам нужно заранее обсудить сеанс, в котором вы примете участие, возможные расходы с вашей стороны и другие вопросы».

«Ну…»

«Да?»

«Не уверена, что вы захотите держать шимпанзе в своём жилище, доктор Брюэр».

«А, да. Понял, что вы имеете в виду».

«Но это не проблема! У меня есть друг в Джерси, который будет рад нас приютить. Он хорошо знаком с повадками шимпанзе. Я поведу фургон, поэтому дорога займёт пару дней. Позвоню вам, когда мы будем на месте, окей?»

«Вы уверены, что это не доставит вам слишком много забот?»

«Вы шутите? Это моя работа. Если я упущу такую возможность, то никогда себя не прощу!»

Как бы я хотел, чтобы продавцы из «Wal-Mart»[101] были так же одержимы своей работой.

* * *

Нейробиолог из ЦРУ прибыл раньше времени и сильно расстроился, когда офицер Уилсон у ворот не пустил его на территорию МПИ, пока я не приеду в госпиталь. Предполагаю, в знак протеста он стоял под мелким дождём как статуя, дожидаясь меня. Он оказался лысым мужчиной в промокшем лабораторном халате до колен. Нейробиолог ждал меня на мокрой улице и сжимал старую медицинскую сумку, как будто собираясь сделать несколько звонков после визита к флед. Скорее всего сумка содержала инструменты, которые понадобятся ему для осмотра. Он всё ещё злился и дрожал от холода, когда я