Иначе думал Борис Годунов, которому в приватной беседе царь поведал о необычном раритете. Борис выспросил у царя доверительную грамоту, мол, хуже не будет, и сам поехал в Углич, якобы с ревизией. Вскоре «Орден Власти» оказался у него в руках. Это в конечном итоге помогло ему занять трон после смерти Федора Иоанновича.

Еще при жизни Федора Борис всячески стремился укрепить и развить Русское государство, перестроил Московский Кремль, возведя новые стены, что позволило отбиться от крымского хана Казы-Гирея, которого князь Мстиславский гнал пинками по Дикому Полю до самого Крыма. Став царем, Годунов продолжил государственное строительство, но провидение расчислило судьбу Бориса вопреки его желаниям, «Орден Власти» заиграл другими гранями, и закрутило Россию в водовороте смутного времени.

Что уж подвигло Годунова на исповедь, чувство отчаянного одиночества и желание поделиться с кем-то самым сокровенным или просто совесть замучила, но первый патриарх всея Руси Иов принял исповедь и узнал про всесильный артефакт. Но не он один. Разговор подслушал монах Гришка Отрепьев, прозванный так еще царем Иваном Васильевичем Грозным. Гришка числился секретарем у патриарха, а в товарищах у него ходил тот самый думский дьяк Захарий, о котором я упоминал ранее. К тому времени Щелкалов попал в опалу за «самовольство», и Захарий прибился к Отрепьеву, приняв послушание.

Уж стремился ли изначально Гришка занять царский трон? Вряд ли. Он выкрал артефакт с целью выгодно продать кому-нибудь, рассказав о его силе, в которую сам не верил. Но на историческом горизонте появилась иная фигура, дочь влиятельного польского воеводы Юрия, или Ежи, уж как вам будет угодно, Марина Мнишек. Гришка без памяти влюбился в эту неординарную женщину, а та, узнав про артефакт, согласилась выйти за него замуж. Считается, что именно Отрепьев сыграл решающую роль в походе на Москву, но он являлся лишь пешкой в умелых руках властолюбивой женщины. Она мечтала стать русской царицей, поэтому связала свою судьбу с будущим Лжедмитрием. А потом был Лжедмитрий Второй, и Третий, и Четвертый…

Господь может иногда позволить себе подобные развлечения и попустить людскому властолюбию.

* * *

Инок Григорий, секретарь преподобного Иова, сидел в раздумьях, рефлекторно постукивая пальцами по столешнице. Его лицо скривилось, лоб сморщился, а глаза помутнели, как у вареной рыбины – все его естество сосредоточилось на только что полученном знании, необычном и опасном. Гришка всегда был вором по своей глубинной сути, но умел приспосабливаться, изображая из себя добропорядочного подданного и православного христианина. Его галичского папашку из захудалого рода Нелидовых зарезал какой-то литвин в пьяной драке, а фамилию Отрепьев он получил через своего родственника от Ивана Третьего. Уж за что его так прозвал царь… Но прозвище превратилось в фамилию и передавалось по наследству.

Мальчик оказался способным как к учебе, так и к скотокрадству, уводя овец целыми отарами у соседей – семья жила бедно и нуждалась в дополнительном доходе. Но в конце концов удачливого воришку вычислили, тучи сгущались, и мать от греха подальше, по заручке московской родни, отправила его в столицу, где он поступил в услужение к князю Борису Черкасскому, а позднее к Михаилу Романову. Отрок был дюже грамотный, общительный, его везде привечали, и все бы хорошо, но за какую-то провинность он был сослан в монастырь Железный Борок, где и принял постриг под именем Григорий.

Но его неугомонная натура жаждала активной жизни, и Гришка начал переходить из одного монастыря в другой, в конце концов вернулся в Москву и устроился секретарем к Иову, впоследствии выбранному патриархом. Обладая обширной информацией, Отрепьев стал ей пользоваться для шантажа и получения дополнительных доходов и додумался до того, что проделал дырку в исповедальню из смежной комнаты для подглядывания и подслушивания. Визит Бориса Годунова Гришку удивил, и он не упустил возможности послушать откровения царя.

Переварив его рассказ про «Орден Власти», Григорий сначала насторожился, потом в груди его что-то екнуло, а в голове тонко зазвучала назойливая струна. Ему необоримо захотелось завладеть этим артефактом, до звона в ушах, до дрожи в коленках, мысли завихрились в поисках такой возможности, и у него родился план действий. Действовать надо было немедленно – другой такой возможности не будет.

– Сейчас они перейдут в трапезную и потребуют кваса. Отвлеки слугу, – приказал Отрепьев сидящему рядом Захарию, своему помощнику.

Тот, зная характер начальника, не стал задавать лишних вопросов и, когда вошел служка с кувшином, ткнул пальцем куда-то в сторону:

– Гляди-ка, что это там?!

Пока слуга смотрел по направлению пальца, Гришка подсыпал в кувшин сонное зелье, которое всегда имел при себе. Так, на всякий случай.

Зайдя через несколько минут в трапезную, он обыскал Годунова, нашел артефакт, висящий у него на шее, и внезапно почувствовал, что жизнь заиграла другими красками.

– Надо делать ноги, и быстро, – сказал он, вернувшись к Захарию. – Вот за это… – он показал «Орден Власти», – нас неминуемо посадят на кол. – Заручусь поддержкой боярина Мишки Романова – он меня давно простил и пользовался кое-какими моими услугами. Поможет. Рванем в Галичину, а потом в Польшу, а там как судьба распорядится. Деньги у меня есть, времени мало – часа три-четыре, не боле, пока они там разберутся, что к чему.

Отрепьев через фигурную решетку стрельчатого окна посмотрел на небо, подернутое перистыми облаками, и вышел прочь.

* * *

Скакали днем и ночью, останавливались в придорожных трактирах, чтоб коням роздых дать и самим подкрепиться. Поспав несколько часов прямо на сеновале, двигались дальше и наконец добрались до Самбора. Отрепьев разыскал друга детства Сашку Головатого и вместе с Захарием разместился в его двухэтажном деревянном доме. Сашка к тому времени приподнялся, разбогатев на поставках в Москву подсолнечного масла, и радушно встретил неожиданных гостей. Пообедав и отдохнув, гости в сопровождении Головатого пошли прогуляться по городу.

Пересекая площадь, вымощенную тесаным камнем, Гришка услышал крики и стоны.

– Правеж исполняют, – пояснил Головатый. – Наказывают должников и прочих повинных в различных грехах.

Компания подошла к возвышению на краю площади, окруженного толпой народа. К бревну на стойках были привязаны за руки несколько мужчин и женщин, а палач в широком кафтане охаживал их плетью по голым пяткам. С самого края Отрепьев заприметил красивую девицу лет двадцати. В отличие от остальных она переносила боль молча, стиснув зубы.

– Красивая девка, жалко ее, – сказал Головатый и повернулся к Гришке. – Можешь выкупить ее за пару монет, в смысле, освободить от наказания. А она тебя отблагодарит – смотри какие формы!

Гришка, истосковавшийся по женским ласкам, послушал совета товарища, и вскоре девица, слегка прихрамывая, влилась в компанию.

– Ты из чьих будешь? – поинтересовался Отрепьев.

– Сирота я, а отец служил лесничим, пока их с матерью медведь не задрал. Зовут меня Оксана. А служу я у Марины Мнишек.

Девушка посмотрела на Гришку и улыбнулась.

– А правили тебя за что? – спросил Головатый.

– Подьячему по роже кувшином врезала – под юбку полез, блудник окаянный. Два зуба ему выбила, козлу старому.

– А что хозяйка не выручила? – встрял в разговор Григорий.

– А она в отъезде была – завтра вернется, – пояснила Оксана.

– Подьячему отказала, а меня уважишь? – Гришка усмехнулся.

– Тебя уважу, – не моргнув глазом, согласилась девица. – Ты молодой и красивый.

– Я вам светелку выделю.

Головатого аж затрясло от смеха. Его явно забавляла возникшая ситуация.

После жаркой ночи Отрепьев решил проводить новоиспеченную подругу. И не просто из любезности, но с умыслом. Он был наслышан о воеводе Юрии Мнишек и не хотел упустить шанса,