Его без задержек провели через царские палаты в опочивальню. У входа сидел боярин Годунов, зорко следя за входящими и выходящими. В дверях дьяк столкнулся с двумя волхвами в черных одеждах. «А эти-то что здесь делают?» – подумал Захарий и вошел внутрь.

Иван Васильевич сидел на широкой кровати, одетый в длинную ночную рубашку, уткнувшись потухшим взглядом в собственные босые ноги. В последнее время он часто болел и чувствовал близкое и неминуемое приближение смерти, но при этом старался прилюдно не показывать свою немощь, бодрился и четко давал указания слегка охрипшим голосом. Он не доверял как волхвам, так и докторам.

«Кругом измена. Кому можно довериться? Разве что Богдашке Бельскому да Бориске Годунову. А этих лекарей, знахарей подкупят, и опоят они меня какой-нибудь отравой под видом лекарства или еще хуже: пристукнут или придушат».

Царь Иван Васильевич прекрасно разбирался в дворцовых интригах, знал, за какие ниточки дергать, чтобы вовремя поощрять и усмирять подданных вплоть до отсечения самых буйных голов, невзирая на титулованность. «А когда меня не будет, то такая замятня начнется, что впору святых выносить. Да и сейчас, пока я еще жив, началась борьба за трон – хотят вместо Федьки малолетнего Митьку туда посадить и править самим всласть. Шуйские, Романовы… И у всех свои интересы».

Возле окна, затянутого фигурной решеткой, топтался Щелкалов в глубокой задумчивости. Некоторое время на стоящего столбом Захария никто не обращал внимания. Молчание прервал царь. Глаза у него просветлели и налились незримой силой.

– Этот у тебя самый шустрый, что ли? – спросил он.

– Да, – подтвердил Щелкалов. – Ум быстрый и глаз зоркий – справится.

Иван Васильевич на минуту задумался, а потом в упор посмотрел на Захария. Дьяк не выдержал и опустил глаза долу.

– Нет, ты мне в глаза смотри и внимай! – Голос царя окреп, в нем сквозила несгибаемая воля. – Поедешь в Углич, найдешь там иеромонаха Василия, настоятеля Алексеевского монастыря, и передашь ему вот это. – Он указал на ларец и бумажный свиток, лежащий на скамье рядом с кроватью. – А на словах скажешь, что ларец нужно хранить пуще собственного живота и отдать только моему наследнику, помазанному на царствие, и только по его запросу. Ключ будет у него. Что находится в этом ларце, тебе знать не обязательно, да и Василий знать не будет. В качестве охраны тебе дадут отряд стрельцов – я распоряжусь. Никаких карет и повозок – верхами поедете. Отправитесь в ночь. Тайно.

В ларце находился «Орден Власти», но об этом знал только сам царь Иван Васильевич. Он понимал, что после его смерти покои неминуемо обыщут и могут воспользоваться артефактом по знанию или по неразумению, поэтому перестраховался.

В лесу еще лежали подтаявшие сугробы, но тракт подсох и отряд двигался весьма споро. Стрельцы переоделись в гражданскую одежду, чтобы не привлекать излишнего внимания, но сабли держали наготове под длинными кафтанами. Отряд возглавлял сотник Мишка Становой, сам лихой рубака и товарищей по походу подобрал умелых – дорога дикая, а царское послание нужно доставить во что бы то ни стало. К луке седла Захария был приторочен мешок с ларцом.

Ночь прошла спокойно, а на рассвете в нескольких верстах от Углича их остановил патруль не патруль – несколько хорошо вооруженных всадников в странных мундирах.

– Куда путь держите, ребята? – спросил мужчина в широкополой шляпе, сапогах со шпорами и в усах. Видимо, старший в этой ватаге.

Говорил он с южнорусским акцентом.

«Казаки, что ли? – подумал Захарий. – Откуда они здесь взялись? И почему этот в шляпе? Красавчик!»

– А вы кто такие, чтобы спрашивать? – с усмешкой парировал Становой и подмигнул, что послужило сигналом «приготовиться». Стрельцы напряглись.

– В окрестных лесах лихие люди завелись, а мы их ловим, – сказал Красавчик.

– А мы что, похожи на разбойников? – язвительно заметил Становой.

– А это мы сейчас проверим. Спешивайтесь, держите коней в поводу, а мы проверим вашу поклажу. – Для убедительности Красавчик обнажил саблю.

– Лучше нам разойтись миром, – предложил Захарий. – Зачем ругаться?

– Это с вами-то ругаться! Лучше поберегите свои шеи. Исполняйте мой приказ.

Становому надоело это бессмысленное пререкание.

– Руби! – скомандовал он.

Распахнулись полы кафтанов, сверкнули сабли. Незнакомцы не видели оружия у своих противников, и это лишило их каких-либо шансов в силовой стычке. Они не успели обнажить сабли, как были порублены. Красавчик получил кулаком в морду и свалился с лошади. Его тут же связали и настучали по ребрам для податливости, как сказал Становой.

– Это не случайные люди, – заметил Захарий. – Этого нужно допросить. – Он указал на сидящего на земле Красавчика.

– Сие мы сделаем махом. – На губах Станового появилась недобрая усмешка. – Привяжите его к лошади – сейчас мы его прокатим вдоль по тракту и попутно будем задавать вопросы.

Приказ немедленно был исполнен, и пленника не торопясь поволокли по дороге. Становой ехал рядом и вдумчиво допрашивал пленника.

– Ты кто такой? По говору казак, а одет как польский шляхтич. Говори, иначе мы будем тебя возить мордой по грязи, пока не сдохнешь. Вон, уже весь в кровище.

Пленник не стал упираться и заговорил, после того как остановили коня.

– Я Микола, из казаков, но служу сандомирскому воеводе Ежи Мнишеку. Он нас нанял, чтобы мы перехватывали всех, кто движется по этому тракту. Особенно посыльных с царского двора.

– И зачем? – продолжил допрос Становой.

– Сие мне неведомо. Приказано обыскивать и отбирать ценности. Любые.

– Больше он ничего не скажет, – проговорил Захарий, слышавший весь разговор.

– Ну и хорошо. – Становой слез с коня, перерубил саблей веревку, а потом и горло пленнику.

До Углича добрались без приключений, передали ларец со свитком настоятелю, отведали монастырской еды и двинулись в обратный путь.

По дороге Захария одолевала странная мысль.

«Они как будто нас поджидали. Может, их заранее предупредили?»

А еще он запомнил фамилию Мнишек, которая засияла яркой звездой на российском небе спустя несколько лет.

* * *

Царь Федор Иоаннович слыл человеком набожным и совестливым. Он чтил христианскую мораль и старался следовать ее канонам, что было сложно, а скорее, невозможно. Как же их соблюсти, сидя на российском троне, где нужно карать и миловать?! Миловать он не отказывался, а вот карательные функции перепоручил Борису Годунову, своему шурину. Федор очень любил свою жену Ирину, но она страдала бесплодием, поэтому часть бояр под негласным руководством Ивана Шуйского и митрополита Дионисия склоняли царицу к постригу и призывали Федора Иоанновича поменять супругу. Правда, ходили упорные слухи, как среди боярского сословия, так и у простого люда, что в бесплодии Ирины виновата вовсе не она, а сам царь с его порченым семенем – недужный он какой-то, с его постоянной слабостью в ногах и хроническим несварением желудка.

Но не в наследнике состояла боярская корысть, наследника можно и своего назначить при благоприятном стечении обстоятельств, но уж больно им мешал своей активностью Бориска Годунов, прибрав к рукам всю государственную власть. Но царь упорствовал, не соглашался.

Перед смертью отец, Иван Васильевич, передал Федору ключ от ларца и просветил его об «Ордене Власти», его силе, указал место хранения артефакта и наказал сыну посетить Углич и забрать его себе. Но богобоязненный Федор не спешил выполнить наказ, мол, лежит себе цацка и пусть себе лежит – без нее обойдусь. Кстати, потенциальный наследник престола малолетний Дмитрий погиб в том