— А я смотрю, вы не только плаваете лучше всех, но и ещё и в ночную ходите?

— А Надька у нас на все мастер. Может и наподдать рука у неё крепкая.

— То, то, Колян, я смотрю у тебя фингал под глазом. — Они заржали.

— Ладно, хватит вам — Сказала она. — Вы не слушайте их. Их хлебом не корми, дай поржать. А фингал Кольке Роза поставила. Он к ней сзаду подошёл, а она этого не любит. Вот и лягнула слегка. Она у нас с норовом.

— Что ж ты Колян, к кобыле сразу под хвост, надо было для начала хоть цветок подарить. — Сказал один из мальчишек и они опять заржали, а Колька махнул рукой.

— Ладно — Она встала — Я лошадей смотреть кто со мной?

— А можно мне? — Он встал.

— Пойдём.

— Смотри охотник. Сзади-то сразу не заходи. — Смех снова покатился по лугу.

Они шли по направлению к реке. Степь шуршала под ногами мягким зелёным ковром. Запахи окутывали их разнотравьем, смешивая, и дополняя друг друга. Она шла чуть впереди, показывая дорогу. Маленькая тонкая, но упругая как пружина. Короткие светлые волосы приподнимались, открывая тонкую шею. Она пахла дымом, травами, и молоком.

— Вот смотри это Роза. Не бойся, со мной она тебя не тронет. — Он подошёл. Роза у нас с норовом, но очень верная если полюбит кого, то навсегда. — Роза потянулась к нему. — Смотри, ты ей понравился. Погладь не бойся.

— А я и не боюсь. — Он провёл ладонью по длинной лошадиной шее. Она была гладкой и тёплой. Местами под кожей, он чувствовал, как пульсирует кровь. В многочисленных венах, оплетающих шею.

— Это бьётся её сердце. Смотри, она приняла тебя. Теперь ты в ответе за неё. И ты теперь, должен навещать её, а то она затоскует.

— Хорошо я буду у неё бывать каждый день.

— Никогда не обещай того чего не сможешь выполнить. Достаточно приходить иногда. Когда будет возможность. Здесь у нас Стрела она любит поесть. Там Туман, видишь какой у него окрас, в белой дымке он как плотное облако тумана. У самой воды Мира с жеребёнком мы назвали его Черныш. Вот и все наше хозяйство. А вы к нам надолго приехали?

— Пока охочусь, хочу закончить одну работу. — Он взял её за руку — Но, сейчас мне совсем не хочется уезжать.

— Слышишь? На реке.

— Рыба плещется.

— Рыба? А ты веришь в русалок? Говорят они выходят по ночам и заманивают в сети одиноких путников.

— Думаю, что я уже попал в эти сети.

— Айда купаться?

— Ночью?

— Что испугался? — Она сбросила платье и, разбрасывая белую воду, захлопала по ней руками как утка, хлопает крыльями, взлетая с воды. Боишься.

— Я никогда.

Охапки свежего душистого сена, подхваченные с земли вилами, взлетали высоко в небо и осыпались на сенник. Пахло лошадьми и навозом.

— Ага, пришёл. А Роза тебя давно почуяла. — Роза перегородила ему дорогу и большими тёплыми губами потянулась к его рукам.

— Принёс я тебе, принёс — Он достал из кармана сухарь — Роза подобрала с ладони сухарь и захрустела, прикрывая от удовольствия глаза.

— Ой, смотри, разбалуешь мне лошадку, не захочет со мной жить, придётся тебе её с собой брать.

— А что и возьму. А ты поедешь со мной?

— Ой, какой ты быстрый. Ну-ка бери вилы, посмотрим, на что ты годишься — Он взял вилы, и они засверкали на солнце, разбрасывая сено по старым, почерневшим от времени доскам сенника.

— Здесь раньше была колхозная конюшня, а потом отец взял её в аренду. И ещё вон ту ферму на горе — Она показала в сторону небольшой постройки из белого кирпича, окружённую серыми досками — А потом, отец заболел и умер — Она подхватила последнюю охапку и забросила её наверх — А я с двумя братишками занялись хозяйством. Да вон ещё соседские мальчишки помогают.

— А мама?

— А у мамы была онкология.

— Прости.

— Ну, а ты значит охотник?

— Да. И журналист по совместительству. Собираю материал, пишу очерки. Хочешь, о тебе напишу. Как о предпринимателе.

— Я для тебя тоже очерк?

— Ты для меня роман, длинною в жизнь. Который ещё предстоит написать.

— Красиво говоришь. Заслушаешься.

— Я так думаю. И хотел бы остаться с тобой на всю жизнь.

— У тебя трава в волосах…

— А ты пахнешь молоком…

— Колючий какой…

— У тебя очень нежная кожа…

Налетел ветерок и степь закачалась зелёными волнами. Одинокая птица вспорхнула из гнезда и поднялась высоко в небо. Мир вздрогнул и закрутился вокруг неё. Ароматы цветов смешались с запахом парного молока, и каким то, новым, ещё не известным, терпким запахом. Врывающимся, в её спокойную, и размеренную жизнь.

Они провели вместе месяц. За этот месяц, его жизнь приобрела какой то новый смысл. Никогда ни до ни после он уже не испытывал ничего подобного. Но время шло, и командировка подходила к концу. Пришла пора, уезжать.

— Я обязательно вернусь. Закончу все дела и вернусь к тебе. Буду работать в местной газете, и помогать тебе с хозяйством.

— Хорошо только возвращайся скорей. Я буду ждать тебя.

Он не вернулся. Новая командировка, новые встречи, а потом, потом уже было поздно. По крайней мере, он так думал.

— Интересно где она? Что с ней? Наверно уже замужем.

— Да не, не замужем она.

— Что знаете её?

— А то. Сирота. Конюшня у ней, и ферма от отца была. А замуж она не вышла. Тот охотник у ней один и был. А как уехал, она ждать стала на станцию ходила. А потом в конюшне пожар случился. Она лошадей бросилась выводить, да сама и погорела.

— Вот ваша утка. Ребята из воды достали. Хороший выстрел. Прямо в сердце.

— Да прямо в сердце.

Вахта

Он был большой, угловатый, словно вырубленный топором. Губы его были сомкнуты, а брови, всегда сдвинуты к переносице. Вид у него был суровый, и неприступный. Он сидел посреди комнаты и смотрел на дорожную сумку, уложенную вещами. Она, стояла, рядом с сумкой. Она была маленькой, покладистой, и мягкой. Она заглядывала в его глаза, как заглядывает, маленькая собачонка, в надежде перехватить нежный взгляд своего хозяина. Но черты его лица, были сложены так, что казалось, были не способны ни к улыбке, ни к выражению нежности. Она слушала его дыхание, считая каждый вздох, и выдох. Наконец, она решилась, и заговорила.

— Значит, едешь?

— Да.

— Твёрдо решил?

— Твёрже не бывает.

— Может, передумаешь?

— Я же сказал нет.

— Да конечно, я