– Вот и замечательно! Тогда Сергей Яковлевич мне и покажет журналы! А вы Александру Александровичу – огнетушители. И мы быстро закончим наше дело! – Мартынов подхватил удивленного молодого человека под локоть и потащил в глубь фойе.

– Хорошо, – неуверенно пожал плечами Эйхман и поднял на подполковника растерянный взгляд: – Пойдемте, что ли… С какого этажа начнем?

Столь же озадаченный развитием ситуации, Меркульев неуверенно ответил:

– Ну, давайте с первого этажа и начнем.

Глава 3

Томительно это и нудно – шагать под моросящим московским дождем. Влажная взвесь, терзаемая порывами ветра, норовит пробраться под плотно запахнутую куртку, а при попытке выглянуть из-под капюшона холодные ручейки радостно залетают под воротник.

Борис угрюмо хлюпал промокшими ботинками по каше из размокшего щебня и остатков асфальта, едва не упираясь в тощую Сайгонову спину, обтянутую блестящей кожаной курткой. Тот деловито шагал вперед, нахохлившись и глубоко засунув руки в карманы.

Битые полчаса они плутали среди загороженных новогиреевских новостроек. Бесконечная лента деревянных дощатых заборов, словно лабиринт минотавра, погружала в гипнотическое состояние. Борис уже давно махнул рукой на попытки понять, где они. Он тихо плелся за Сайгоном, изредка с тоской посматривая на знакомый до боли строительный пейзаж.

Время подходило к шести, народ встречался совсем не рабочий – основная масса давно закончила трудовой день. Уж что-что, а трудовой распорядок советский пролетариат соблюдал четко. Есть время работать и время отдыхать, главное – не перепутать…

Впереди спасительным маяком блеснули огни уличных фонарей. Асфальт начал приобретать монолитный вид, правда, с увеличением луж. Хотя это было уже неважно – обувь промокла безнадежно.

«Улица Перовская» – редкий уличный указатель привлек внимание Бориса.

– Там! – немногословно указал Сайгон и зашагал бодрее.

Бориса неимоверно раздражала эта его манера – говорить коротко и пренебрежительно. Но ничего поделать с этим он не мог – роли в их тандеме распределились непререкаемо. Увы, Борису досталось ведомое положение.

Впрочем, на данном этапе его это устраивало – реноме молчаливого и туповатого силача позволяло скрывать истинные его цели. Которые, нужно признать, становились для него все сумрачней и пустяковей. Он попросту устал.

Сколько еще продлится операция, Борис не знал. Меркульев обещал завершить ее со дня на день, но Борис знал – приказа на это сверху не было. Об этом подполковник проговорился на последней встрече.

– Ты че такой смурной, Рама? – Сайгон неожиданно остановился. Он требовательно посмотрел на Бориса снизу вверх, предварительно вытерев ладонью мокрое лицо. – Все же нормально! Деньги есть, жизнь идет! Я тебя сейчас с такими ребятами познакомлю! Настоящая фарца! Клеша, которые я тебе достал, для них – тьфу! Там такое крутится, Рама! Сегодня кислоту обещали. Ваще вещь…

– Жена от меня ушла, – неожиданно для себя сказал Борис.

– А ты че, женатый?! – округлил глаза Сайгон.

Борис мысленно хлопнул себя по лбу, но отступать уже было поздно.

– Был… Просто собрала вещи, сказала, что я сволочь, и ушла.

– Ни хрена себе, – обескураженно пробормотал Сайгон, – и… это… че делать-то?

Внезапное раздражение захлестнуло Бориса.

– А ничего уже не сделать! Все, проехали! И вообще, надоело, блин, кличками разговаривать! Ты вот кто, Сайгон? Как тебя зовут? Я, например, Борис!

– Ты чего это? – Сайгон тревожно огляделся, пожал плечами. – Ну Борис и Борис, чего так орать-то? Серега я… доволен? Только зови меня Сайгон, понял? Никак иначе.

Он нахмурился и сердито посмотрел на Бориса. А тот так же быстро вдруг успокоился. Чего он в самом деле? Сдался ему этот мелкий воришка!

– Понял, – попытался примириться Борис. – Давно хотел спросить: почему Сайгон?

Глаза вора забегали, Борис вдруг понял, что этот невинный вопрос задел какую-то больную струнку в душе парня. После нескольких томительных секунд Сайгон пробурчал:

– По кочану… Родился я во Вьетнаме, жили мы там до войны с семьей…

Теперь настала пора удивляться Борису. Н-да, сколько при пристальном внимании открывается в людях неизведанного…

– Папу и маму убили при бомбежке, а меня с дипмиссией вывезли. В Москву, – закончил Сайгон и с вызовом посмотрел на Бориса.

Парень явно открыл ему свою личную тайну – сомнительно, что он рассказывал ее кому попало.

В душе Борис уже привязался к этому энергичному, неунывающему хулигану. Чисто по-человечески ему было жалко этого паренька: за внешней показной броней чувствовалась израненная душа.

– Пойдем, а, Борь, – угадал его состояние Сайгон, – а то стоим тут, как дураки, посреди дороги.

– Пойдем, – выдохнул Борис.

Они прошагали до ближайшего перекрестка и остановились, одновременно уставившись на вывеску «Пельменная». Переглянулись.

– Похаваем, а? – Сайгон изменил манеру общения, словно почувствовал внутреннюю силу Бориса. – Жрать охота, а у парней с этим лажа, как накурятся, все съедают подчистую…

– Давай, – согласился Борис, спокойно принимая положение лидера.

Благословенное русское блюдо – пельмени! Несправедливо причисляемые к китайскому изобретению, они стали истинной манной небесной для небогатых советских едоков. С мясом, с курицей, с рыбой – чем только не начиняли кусочки теста на необъятных просторах нашей Родины.

Но, кроме совсем уже экзотических начинок, основным их наполнителем все же был тот самый советский фарш – странный, не имеющий явных характеристик состав, в сваренном виде абсолютно ни с чем не идентифицирующийся.

В неисчислимых «Пельменных», разбросанных по советским городам, подавали несколько блюд: пельмени вареные, пельмени жареные и – о чудо! – пельмени с бульоном.

Стоя за круглым столом, хлебая прозрачную жижу, захватывая ложкой маленькие шестиугольные мякиши, произведенные машинным способом, голодные Борис и Сайгон отдавали дань изобретательному гению советского общепита, умудрившемуся накормить простой и питательной пищей огромное количество народа.

– А я смотрю – ты или не ты?

Тяжелая рука легла на плечо Бориса, отчего тот едва не подавился. Борис медленно повернул голову, к ужасу своему уже понимая, кто к нему подошел.

Сергей Николаевич – начальник участка СМУ, собственной персоной. Вот уж кого бы сейчас не встретить! Самое последнее дело.

– Хм… – Сергей Николаевич обошел нахмурившегося Сайгона и, бесцеремонно отодвинув его тарелку, положил локоть на столешницу. – Борька! Так-так. Смотрю и не могу понять. Изменился ты, а в чем – только сейчас разглядел…

– Здрасьте, Сергей Николаевич, – подавленно проговорил Борис, вытирая рот салфеткой.

– Здоров! – Николаич искоса поглядел на Сайгона, затем перевел взгляд на Бориса: – Теперь понял, Боря… перекинулся ты к этим? – Он пренебрежительно кивнул в сторону молчавшего Сайгона. – Патлы отрастил, штаны модные… Эх, Боря, Боря… Когда ты в Школу милиции перевелся, мы все радовались – парень нашел свое дело! Даже всей ячейкой тебе положительную характеристику написали. А ты…

– А что я? – наконец сумел собраться Борис, глядя в круглые глаза Сайгона.

Провал был полный. Невпопад вспомнились кадры из сериала «Семнадцать мгновений весны»: «Штирлиц, а