«Вот, блин, приключение», – он почесал затылок и оглянулся. Ничего необычного осмотр не дал: городская жидкая растительность, много мусора и мало информации.

Неожиданно тело застонало и сделало попытку перевернуться. Борис с облегчением выдохнул и нагнулся к грязному кулю. Сдерживая дыхание от невыносимой вони, он с трудом перевернул человека на спину и в изумлении заморгал глазами.

Молодая женщина. Спутанные волосы открывали отечное лицо с темными кругами под глазами. Но даже в этом состоянии сквозь грязь проглядывали миловидные черты.

Не веря, что его угораздило вляпаться в эту историю, Борис похлопал девушку по щеке и глуповато проговорил:

– Алле! Вы кто?

– Пошел ты, козел! – Создание на секунду разлепило покрытые коростой губы. На долю секунды сквозь полузакрытое веко блеснул черный зрачок, и тело снова обмякло, пустив струйку слюны изо рта.

Из кармана балахонистой куртки выпал смятый спичечный коробок. Борис аккуратно подобрал его. Внутри лежали желтый смолистый шарик и малюсенький целлофановый узелок со знакомым белым порошком.

Наркотики. Он по-новому взглянул на женщину. По-хозяйски залез в карман и вытащил вполне ожидаемые вещи – ложку, жгут и шприц.

Что же, вот тебе и чудесное окончание вечера. Он погремел монетками в кармане и тоскливо огляделся. Недалеко, там, где начинались гаражи, слышался негромкий мужской разговор. Тут тебе и понятые, и собутыльники – действуй по инструкции, младший лейтенант.

Часть третья

По-настоящему эффективно организовать коллективный труд – задача огромная, требующая большого внимания не только руководителей. Современное производство требует, чтобы каждый работник ясно представлял себе свое место в трудовом процессе, знал, что и зачем он делает, что от него зависит, чувствовал, что его труд – необходимая часть общей работы.

Л. И. Брежнев. Речь на встрече с рабочими Автозавода имени Лихачева,30 апреля 1970 г.

Глава 1

Хотя солнце еще освещало верхушки деревьев, в низинах уже царил ночной полумрак. Остывшая почва, покрытая пожухлой травой, ощутимо холодила тело. Выданные Мамонтом железнодорожные фуфайки неплохо спасали от порывов ветра, сохраняя в недрах ватного подклада драгоценное тепло.

Сайгон поежился, сорвал сухую травинку с откоса железнодорожного полотна и перевернулся на спину. Пожевал пыльный стебель и с отвращением выплюнул.

– Мать твою… сколько еще, Рама?

Борис оттянул рукав и посмотрел на светящийся циферблат «Командирских».

– Через пятнадцать минут…

– Хорошие часики, продай, а?

– Задолбал ты, уже третий раз подкатываешься. Нет!

– Ладно. – Сайгон мечтательно вздохнул. – Провернем дело, куплю себе «министерку», завидуй тогда…

– Ты проверни еще. – Борис сердито засопел.

– Тю… ты че, очкуешь, что ли, Рама? – Сайгон насмешливо покосился на Бориса.

Борис действительно волновался, хотя и не собирался показывать это своему остроязычному подельнику. События разворачивались с такой скоростью, что он не успевал осмыслить все этапы своего «падения». Хоть он и чувствовал поддержку системы и лично Меркульева, но преступление-то они совершали самое настоящее. Все его воспитание и личные установки протестовали против этого.

Очень трудно было переступить через себя. И никакие оправдания не отменяли сам факт воровства.

«Самое страшное, сынок, – это забрать жизнь человека и покуситься на его имущество. Люди остаются людьми, пока следуют человеческим и божеским законам. Не убий, не укради – заповедовал Христос, ибо это есть нарушение Законов».

Отец Бориса – шутка ли, две войны прошел – учил Бориса жизни словами и ремнем. И надо признать, подобный двойной подход возымел свое действие – равнодушие к чужому имуществу осталось с ним на долгие годы. А теперь приходилось переламывать себя, оправдывая свои действия выполнением задания.

Он посмотрел на Сайгона. Вот кому легко: совесть его, не обремененная моральными мучениями, легко приспосабливалась к любым обстоятельствам.

– Не очкую, – Борис помолчал, подбирая слова, – думаю, как лучше сделать дело…

– А че тут думать? – легкомысленно фыркнул Сайгон. – Все за нас придумано. Мамонт же сказал: «Сделайте, что велено, деньгами завалю». Да и впервой, что ли…

Борис поежился, вспоминая холодный взгляд Сергея Ивановича. Тот отвел Бориса за новенькие, дразнящие свежей красной краской «Жигули», крепко взял за локоть и прошипел, глядя прямо в глаза:

«Смотри, Рама… в случае чего тебе несдобровать, я тебя предупреждал. Сделаете все нормально – заработаете, но если что – ни вы меня не знаете, ни я вас. А проболтаешься… – он хищно усмехнулся, – достанем из-под земли. Понял?»

Борис тогда только вяло кивнул в ответ.

– Эх, Сайгон… не все так просто, как ты думаешь. Тот же Мамонт утопит нас, если что.

Сайгон резко перевернулся на живот и придвинулся к Борису вплотную – сумрак уже господствовал вовсю, и видимость ухудшилась.

– Он для этого тебя отводил в сторону?

– Ну да, – нехотя ответил Борис.

Сайгон покачал головой:

– Н-да… Не лезь в волки, коли хвост телки. Не боись, Рама, все будет чин-чинарем, это я тебе отвечаю, в натуре. А Мамонт… он же главарь, вот и зверствует, чтобы…

Для чего зверствует Мамонт, Борис так и не успел узнать – вдали проревел басовитый гудок электровоза.

Они переглянулись и присели на корточки. В движениях Сайгона, до сих пор показательно неспешных, появилась удивившая Бориса собранность – он перехватил поудобнее сумку с инструментом и застыл в ожидании.

Борис с трудом унимал дрожь в коленках. Он мысленно прокрутил свою, довольно простую, часть задания. Собственно, его участие в преступном плане заключалось в простой физической нагрузке. Но все же ответственность давила невыносимо.

Сквозь кусты заморгал прожектор приближающегося поезда. Безымянный разъезд освещался парой тусклых фонарей, горящих на токопроводящих столбах. Стемнело настолько, что стал виден их свет, скрывающийся ранее в зареве заходящего солнца.

После нескольких томительных минут мимо них, постепенно снижая ход, простучал по стыкам рельсов зеленый ВЛ80. Мелькнула ярко освещенная кабина: суровые машинисты занимались там своим важным делом.

Состав с грохотом остановился, явив парням ряд разномастных металлических грузовых вагонов.

Сайгон сорвался с места, побежал вдоль состава. Борис чуть замешкался, возбужденный неожиданным и таким ожидаемым началом операции, но вброшенный в кровь адреналин сделал свое дело – Борис, чудом не споткнувшись о торчащий из земли штырь, лихорадочно рванул следом.

Как Сайгон в чересполосице световых пятен нашел нужный вагон, одному богу известно. Он резко остановился и выдохнул:

– Вот он!

Борис налетел на подельника, в последний момент так и не успев сбавить шаг. Сайгон устоял на ногах, только сердито покосился на него.

– Давай! – приглушенно приказал он.

Борис без споров подставил сомкнутые в замок кисти рук, напрягся. Сайгон быстро достал из сумки кусачки с длинными ручками, одним движением вскочил на руки Бориса и завозился в хитросплетении металлических скоб и ручек вагонной двери.