Ещё Борислав любил ухаживать за лошадьми. Эти животные жили у него в идеально чистой конюшне, в которой он наводил порядок собственноручно. Также он сам чистил и кормил лошадей. Старик ухаживал за ними, только когда парень уезжал по делам из усадьбы. Молодой хозяин заплетал лошадям гривы и хвосты в косы, вплетая в них разноцветные шёлковые ленты.

Ермолай во всём старался угодить Олесе. А девушка была так счастлива и благодарна за это, что порой принималась плакать, не веря, что всё это происходит с ней.

Впервые с тех пор, как умер отец, у неё появилось время не просто отдохнуть от работы, которой в этом доме было немного, но ещё и побродить по лесам и полям, просто посидеть на берегу озера, глядя на воду.

Олеся летала, как на крыльях, от переполнявшего её сердце счастья. Она обошла все владения Борислава, обследовала все уголки сада и прилегающего к нему леса.

Девушка собирала в саду фрукты и орехи. Готовила еду. Каждый день она надевала только свои новые красивые платья. Старое Борислав приказал сжечь в печке, потому что не хотел, чтобы Олеся жалела дорогую одежду. Девушка бродила по узким дорожкам, тревожа лесную живность и знакомясь с местными обитателями.

Ещё больше времени она проводила вместе с Бориславом. Девушка заметила, что её жених не любит много говорить. Он находился рядом с ней молчаливый и задумчивый. С улыбкой смотрел он на свою невесту. Было видно, что ему приятно любоваться ею. А Олеся чувствовала себя на седьмом небе от счастья рядом с ним.

С удовольствием слушал он восторженную болтовню девушки. Сам же предпочитал помалкивать. Говорил лишь по делу и отвечал на вопросы, если ему их задавали.

Ермолай первое время тоже больше помалкивал. Но постепенно он проникся доверием к молодой хозяйке и с каждым днём разговоры их становились всё длиннее.

Он любил сидеть возле дома на перевёрнутой колоде и греться на солнышке. Жмурясь и морща нос, дед подставлял осенним лучам потемневшее от старости лицо и улыбался щербатым ртом.

Олеся заметила эту привычку за стариком на следующий же день, после приезда. Он начинал какую-нибудь работу, быстро утомлялся и усаживался на своём излюбленном месте.

В один такой солнечный денёк Олеся подошла и села рядом со стариком. Борислав в это время возился в конюшне.

Некоторое время они сидели молча. Постепенно завязался разговор. Больше всего Ермолай любил поговорить о молодом хозяине, в котором души не чаял. В этот раз он снова принялся рассказывать о детстве Борислава, хвалить его ум и добрый нрав.

— Скажи, а кем была его мать? — спросила Олеся. — Как она выглядела, если даже царь в неё влюбился?

Дед посмотрел на девушку. Потом оглянулся по сторонам, как будто боясь, что их могут услышать. И, наконец, заговорил:

— Красавица она была знатная. Кровь с молоком. Росточком, правда, невысокая, но полная, как сдобная булочка. Кухаркой работала при дворе. Как царь с ней встретился, я не ведаю. Знаю только, что совсем потерял он голову, просто жить без неё не мог. Как приворожённый.

Помолчав, старик продолжил:

— Поселил её царь во дворце в отдельных покоях. И стал заваливать подарками да угощениями. Сколько драгоценностей и платьев подарил, не счесть! А у самого была законная жена. Она бы рада бедняжку она со свету сжить, да боялась гнева мужа. Царь в те покои, в которых его любимая жила, никого не пускал. Ключи от тех палат только у него самого были. Охраняла их стража. А за той стражей следили другие люди. Очень царь опасался, как бы ни прислала жена убийцу к его красавице. А может, ревновал и не хотел никому её показывать.

Олесе стало жаль бедную женщину. Что за радость — быть любовницей при живой жене? Да ещё и сидеть взаперти, не имея возможности выйти на улицу. А главное, нельзя было отказаться от подобного образа жизни, ведь запер её самый могущественный человек в государстве.

— Так жила она затворницей, — говорил старик. — Через время родила мальчика. Мальчишка на царя был не похож и на мать тоже. Худенький, дробненький. Личико бледненькое, узенькое, волосёнки серенькие. А у царя и у любимой его волосы были белокурые. К тому же он и она были полные да румяные.

Олеся внимательно слушала рассказ Ермолая. Она живо представила себе маленького Борислава, и сердце её сжалось от любви и нежности.

«А может быть, скоро у меня тоже будет от него ребёночек!» — с восторгом подумала она.

— Царь сомневаться не стал, что сын его. Ведь он один в покои красавицы доступ имел. Её во все глаза стерегли. Мышь туда проскочить не смогла бы, не то что человек. И признал он мальчишку своим сыном и вторым наследником после Ярополка, законного сына. Да что ещё было делать? Будь у царя ещё сыновья, он, может быть, и не признавал бы Борислава, но других наследников у него как не было, так и нет.

— И что же, мальчик тоже заперт был в царских покоях? — спросила Олеся.

— Нет. Его взяли на воспитание в отдельные палаты. Он рос вместе с боярскими детьми. А меня к нему приставили слугой. Первые лет десять мальчик жил во дворце. Учителя к нему ходили, грамоте учили. Но постепенно охладел царь к молодой любовнице. Ходить перестал, но относился к ней по-прежнему хорошо и мальчика не обижал. Вот только начались покушения на жизнь Борислава. Законный наследник подрос и возненавидел его пуще смерти. И царица мечтала избавиться от любовницы мужа и её ребёнка. Ярополк и по детству старался обидеть его, навредить моему хозяину. А повзрослев, и вовсе как с цепи сорвался. Житья Бориславушке совсем не стало. Чтобы уберечь мать и ребёнка от козней законной жены и старшего сына, царь отправил их сюда, в усадьбу.

— А скажи мне, Ермолай, замечал ли ты за хозяином нечто необычное? — осторожно спросила Олеся.

Ей хотелось узнать больше о том, как её любимый получил способности, присущие домовому.

Старик сверкнул глазами из-под седых бровей.

— О чём ты девонька? — вкрадчиво спросил он.

— Да вот иногда смотрю на любимого, а он как будто бы исчез. Был, и нет его. А потом снова появился. Или мне просто кажется, мерещится, — сказала девушка.

— Об этом пусть он сам тебе расскажет. Моё дело дрова рубить да печь топить! — сказал старик и вскочил с колоды.

Дед принялся собирать разбросанные по двору поленья. Схватив их в охапку, он бодро