возле соседнего дома. Никого не было, поэтому я ударил по сетке кулаком, прорвал ее и отпер первую дверь. Вторая дверь на кухню тоже была заперта. Надеясь, что никто не услышит, я разбил стекло в ней и проник на крыльцо. Осмотревшись в доме, я понял, что если она зайдет сзади и увидит разбитое стекло, то сразу убежит. Я смел осколки в угол за дверью, чтобы их не было видно.

Я прошелся по дому и подумал о том, где мне лучше быть, когда она придет. Я представлял, что стану делать с ней. Думал о том, каково будет кого-нибудь задушить. Я выбрал спальню. Я думал о сексе с ней. Я еще бродил по дому и придумывал, как буду действовать, когда услышал, как хлопнула дверца машины, и не одна, а две. Я выглянул в окно и увидел две фигуры, приближающиеся к крыльцу. Там был мужчина. Я этого не ожидал. Времени что-то переиграть у меня не было; мужчина представлял большую проблему. Когда они вошли в главную дверь, я наставил на них пистолет.

Сейчас мне кажется, это было глупо. Дверь еще стояла открытая, и они могли броситься в нее, рискуя быть подстреленными, и сбежать. Надо было подождать, пока они закроют дверь, но я был в шоке. Во второй раз я не рассчитывал, что в доме окажется взрослый мужчина, и мне пришлось на ходу решать, как поступить. Я подумал, что они родственники.

Вы можете задаваться вопросом, почему я не надел лыжную маску, раз она была при мне. Причина была в том, что я не собирался оставлять их в живых, так зачем ее надевать? Я решил, что, если покажусь в маске, ситуация станет более напряженной. И я не принес с собой мой обычный шпионский чемоданчик.

Я сказал им, что меня разыскивают в Калифорнии и мне нужна машина. В целом то же самое я говорил Отеро. Я хотел, чтобы они немного расслабились, прежде чем я перейду к делу. Пускай думают, что я грабитель и не причиню им вреда.

Я нашел в доме вещи, чтобы связать девушку и задушить ее: нейлоновые чулки и синий шарф для кляпа. Тонкая веревка отличалась от той, что [я использовал] у Отеро. Кажется, это была белая бельевая веревка, тонкая, но прочная. Такие продаются в любом хозяйственном магазине. Насколько я помню, у нее была проволочная сердцевина и ее было трудно перерезать ножом.

Я затолкал их в спальню окнами на северо-восток и связал тем, что попалось под руку. Я приказал Кевину связать Кэтрин руки и посадить ее на кровать, а я свяжу его. Если бы я принес с собой и использовал мой набор, Кевин сегодня был бы мертв. Те путы, которыми я его связал, он смог ослабить; то же самое произошло с Кэтрин. Все вышло из-под контроля. Я не принес своих, потому что хотел, чтобы уловка сработала. Если бы я пришел с чемоданчиком, они бы насторожились.

Я привязал Кевину ноги к столбику кровати, чтобы он не убежал. Покончив с этим, я перетащил Кэтрин в другую спальню и привязал к стулу. Потом, кажется, вставил в рот кляп. Когда я решил, что она никуда не денется, то пошел душить его. Я мог его застрелить, но не хотел, чтобы она слышала. Я включил радио погромче, чтобы не было слышно, как я душу Кевина, пока Кэтрин сидит в другой комнате. Избавившись от него, я мог позабавиться с ней, по крайней мере в теории.

Между нами началась потасовка. У меня было при себе два пистолета. Я начал его душить, но он разорвал путы и вскочил. Я наставил на него пистолет и выстрелил, попав ему в голову. Он упал. Я видел кровь. Мне казалось, что с ним покончено.

Я пошел к Кэтрин и начал ее душить. Мы боролись, потому что путы на ней оказались непрочными, и она сопротивлялась. Я ее одолел и думал, что она сейчас потеряет сознание, но тут из другой комнаты послышался шум, и я пошел туда, где оставил Кевина, и снова стал его душить. Но он вскочил, и мы начали бороться, а он выдернул мой другой пистолет, «магнум», из наплечной кобуры. Мы боролись за пистолет, и я боялся, что не устою. Он, наверное, думал, что пистолет у меня один, потому что я в отчаянии укусил его за палец или ударил чем-то. Но я сделал шаг назад и выстрелил в него еще раз из 22-го калибра. Я использовал быстрый «выстрел Джона Уэйна», как в вестернах. Я не целился. Просто выхватил пистолет из кармана и пальнул ему в голову. Он сразу же упал. Кажется, я его пнул ногой, чтобы убедиться, что он мертвый. Пульс и дыхание я не проверял. Я ударил его по лицу и выбил несколько зубов. Было много крови. Я подумал, что на этот раз точно его убил. Не знаю, почему я не выстрелил ему в голову – наверное, из-за всего этого шума и неразберихи и чтобы КБ не услышала. Если бы я его застрелил, все случилось бы по-другому.

После этого я немного потерял контроль. КБ сидела привязанная к стулу в другой спальне, у нее была истерика. Кляп выскочил, а я не заметил, что к стулу она привязана уже не так крепко. Когда я вернулся к ней, она спросила: «Что происходит?» Я сказал, что застрелил ее брата, но с ней все будет в порядке. Потом мы начали бороться. Я хотел ее задушить, но у меня не получалось. Утратив контроль, да еще и думая о проблеме с Кевином, я вспомнил, что читал, как убить человека ударом ножа. Мне не хотелось этого делать, но надо было как-то кончать. Если бы я знал, что Кевин [был] еще жив, наверное, я мог бы сбежать или застрелить ее, но я вытащил из ножен свой охотничий нож, «Бак» с восьмидюймовым лезвием и начал бить ее им.

Я не собирался никого резать, но это произошло, потому что я растерялся. Кровь забрызгала все вокруг, она была у меня на руках, на брюках, на обуви. Я поклялся себе, что, если снова соберусь убивать, никогда не воспользуюсь ножом. Я буду носить его с собой только для самообороны. Кажется, я ударил ее ножом два или три раза, под ребра. В детективном журнале я читал, что, если хочешь убить жертву, надо бить под ребра, тогда попадешь в легкие или в сердце.

Вокруг был