Шрифт:
Закладка:
Протягиваю левую руку, несмотря на пульсирующую боль в лопатке. Может, мне уже нечего бояться? Может, то, что так меня пугает, не здесь?
Указательным пальцем подцепляю корешок и тяну на себя.
Не хочу знать, что меня ждёт; боюсь, что мне предначертано страдать. Тот сон – реальность. Я не знаю этого наверняка, но чувствую нутром, что это именно так. Знаю, что меня и правда топили; что меня предали где-то там, в прошлом; знаю, кто меня предал, как и зачем. Но имя… я не помню имени.
Книга соскальзывает и с глухим стуком падает на пол. Я вздрагиваю от этого звука, что эхом разлетается по комнате. Рвано выдыхаю, приседая на корточки и подбирая злополучную находку. Старая и наверняка стоит кучу денег. Обложка обтянута тонкой кожей. Мне ещё никогда не приходилось видеть такие книги. Переворачивая вещицу, открываю где-то посередине. Каждая страница – настоящее искусство. Картинки немного выцвели, но это не умаляет их красоты. Самый первый абзац начинается с буквицы: изящной, с завитушками. Хочется провести по ней пальцем, вот только боюсь стереть чернила. Ладони потеют от волнения. Зачем Агата послала меня за этой книгой?
Первые несколько страниц в текст я не вчитываюсь. Да и зачем, когда перед глазами то и дело мелькают завлекающие иллюстрации? А почерк… эту книгу писали от руки. Наверное, какой-нибудь монах сидел при свете свечи и создавал страницу за страницей. Может, и не он один? Может, эту книгу дописывал его ученик?
Перелистываю. Буквы совершенно не похожи на те, к которым я привыкла. Это какая-то странная смесь моего языка и языка этого мира. Удивительно то, что я знаю, как они произносятся и читаются. Приходится напрячь зрение, чтобы различить всего несколько слов.
«Вначале не было ничего. Только тьма. Всё появилось из тьмы».
Скольжу глазами вправо, туда, где притаилось изображение. Чёрное пятно. Подношу книгу к одной из сфер, чтобы детальнее рассмотреть рисунок. Казалось бы, обычное пятно, похожее на кляксу, но нет. Сощуриваюсь. Силуэт. В этом клубке из тьмы виден зловещий силуэт. По загривку тут же бегут мурашки – кажется, что на меня смотрят глаза. Тёмные, жуткие глаза.
– Я расскажу тебе.
Вскрикиваю, выпуская книгу из рук, и отскакиваю в сторону. Больно ударяясь о стеллаж, поворачиваюсь в сторону голоса. Девушка – хотя нет, уже женщина. В свете огненной сферы её волосы отливают алым, словно кровь, настолько ярок их цвет. Кожа оливкового оттенка поблескивает.
– Как нехорошо кидаться книгами – ведь в них столько знаний! Хотя я не удивлена, что ты кидаешься знаниями. – Голос, звенящий эхом, отдаётся у меня в груди, в ушах, в голове. – Тебе стоит быть поаккуратнее. Кажется, сейчас знания требуются тебе как никогда?
Женщина вскидывает подбородок. Я не могу сконцентрироваться на деталях вроде глаз, губ, носа, но сразу различаю кое-что иное. Шрамы. Три белые полоски пересекают её лицо ото лба до линии челюсти. Они неровные, словно от них идут маленькие ответвления, как обычно бывает у веток деревьев. Каждый раз, когда её губы дёргаются в подобии улыбки, эти шрамы становятся чётче. Кто же её так?
– Рашель. Меня зовут Рашель. – Она отводит ногу назад, присаживаясь в подобии реверанса, – утончённая и красивая. – Ты уже могла слышать моё имя, но вряд ли помнишь его.
Никак не реагирую на её движение, лишь сильнее вжимаюсь в полку. Её изуродованное лицо не пугает – это последнее, что меня волнует. Пугает то, что она может сделать со мной всё, что угодно. Рашель медленно приседает, протягивая руку к упавшей книге.
– Хотела поговорить с тобой с глазу на глаз. Вызови я тебя в свой кабинет, весь Подземный Город Рэддхема уже знал бы об этом, – задумчиво протягивает она, проводя ладонью по обложке, стряхивая с неё пыль. – До библиотеки никому нет дела. Все слишком заняты или слишком сильно устают к вечеру, чтобы приходить сюда. Разве не идеальное место для встречи? – Рашель легко подкидывает книгу, и та, зависая в воздухе, бесшумно возвращается на своё место – я даже не успеваю восхититься. – Обычно, когда представляются, вторая сторона тоже должна назвать своё имя. Я его знаю, но была бы рада услышать.
Прикусываю щеку изнутри, чувствуя укол совести. Агата сказала, что ничто здесь не представляет для меня опасности, но Рашель… Мне не нравятся её лицо, хитрый прищур глаз.
– Селена.
– Селена, – повторяет она, переплетая пальцы за спиной. – Агата обещала ответы на вопросы, на которые сама никогда бы не смогла ответить. Я расскажу всё так, как было. То, что знаю я сама. Не уверена, что этот рассказ тебе понравится. Возможно, в твоей светлой головушке родится ещё с десяток новых сомнений. Но я начну, – откашливается Рашель, обращая взгляд на меня. – Всё появилось из тьмы…
11 глава
Селена
Нам многие говорят, что всё началось именно с темноты. Так написано в книгах, эти слова передаются из поколения в поколение. Но кто сейчас знает правду? Может, всё пошло от света? Или из места, где день и ночь равны? Попробуй теперь найди достоверный источник… Однако мы решили, что первые колдуны были теневыми, что тьма породила магию. Я, может, не выгляжу молодо, но войны между Домами не застала. Эту историю я знаю не из книг – мои предки участвовали в пятилетней войне. Пять лет… ты жила в мире людей, и для тебя пять лет – часть жизненного срока. Но для нас пять лет – секунда. После войны было подписано Соглашение. Договор между Домами, благодаря которому мы жили спокойно более пятисот лет. Я расскажу тебе всё с самого начала: то, что поведал мне отец, и то, что я знаю сама.
Не думай, что до войны всё было гладко: колдуны и люди никогда не жили в мире, который мы узнали после Соглашения. Маг воздуха легко мог пойти против своего брата; маг воды мог утопить мага воды и так далее – цепочку составить нетрудно. Это была непрекращающаяся борьба. В те времена мог выжить либо сильнейший, либо хитрейший. Каждый хотел быть лучшим. Наверное, ты бы назвала их дикарями? Так оно и есть. Правильнее было бы назвать войной не последние пять лет перед Соглашением, а всё время до него.
Доставалось всем. Каждый мог стать разменной монетой. Особые маги, такие как
