— Думаю, товарищ Сталин, доверять можно, но в определённых пределах. Главным мотивом действий товарища Строителя — стало желание жить. Он уверен, что объект Журналист будет расстрелян. И поэтому строит свою жизнь так, чтобы завоевать ваше доверие, причём завоевать его делами. Он признался, что понимал, что его рано или поздно вычислят, надеялся, что это будет после Испанской гражданской войны. В любом случае, он не враг, это точно. Друг, но учитывая, отношение к вам, товарищ Сталин, в этом их будущем, друг очень и очень осторожный.

— Ну что же, товарищ Кунин, спасибо за ваше мнение, кстати, вам надо будет в ближайшее время примерить форму сотрудника наркомата внутренних дел. Считайте себя призванным в органы. И, соответственно, забудьте про выступления и прочую ерунду. Я думаю, мы создадим в НКВД Особую следственную группу, вы вдвоем плюс товарищ Мессинг, раз вы, товарищ Николаев уже с ним сработались, и он каким-то краем в этом деле уже участвует. Что скажете о его деловых качествах?

— Подойдет, товарищ Сталин. Нам бы в эту группу еще одного Мессинга, Вольфа. Со слов Строителя этот товарищ всё равно у нас оказался, так может быть…

— Вот когда он у нас окажется, мы его и привлечём, а пока что нам лишний шум, как и лишние люди не нужны. На вас одного Мессинга хватит. С избытком. Что необходимо сделать для того, чтобы выявить и изолировать другие феномены, если они появятся, товарищ Смирнов?

— Думаю, необходимо направить в психиатрические больницы группы проверяющих, в составе человека от наркмздрава и нашего сотрудника. Прошерстить на наличие таких объектов, дать короткий опросник, сориентировать на определенные имена или названия, которые могут выдать человека из будущего и под подписку обязать вызывать сотрудников нашего Следственного отдела, если такие обнаружатся. Обязать ГУЛАГ сообщать о подобных случаях, органов на местах о непонятных пророках и таком прочем. Зачем? Скажем о новом направлении в лечении шизофрении с выраженным бредом. Собираем людей для тестирования новых лекарств.

— Хорошо. Когда можно будет работать с объектом Строитель?

— Завтра. Он сеанс гипноза перенёс хорошо, думаю, никаких проблем с ним не будет.

— Ну что ж, одевайте новую форму и начинайте работать! Товарищ Поскрёбышев поможет вам устроиться. Судя по всему, времени у нас не так уж и много, товарищи.

Глава вторая

По ком звонят твои колокола

Москва. Кремль. Помещение 26−11, 14 июня 1932 года

Как я тут очутился? Стоп! А где это тут? Последнее, что я помню, это как я поздоровался с товарищем Сталиным в его кабинете. И что потом? Ничего не помню. Голова вот болит. Мне бы аспирин принять. Только его тут нет, от слова совсем. Я что, опять в больнице? Если так, то дела мои плохи. А если я не в больнице, а на Лубянке? Тогда мои дела совсем уже хреново. Пить? Нет, не хочу. Значит это не повторение приступов, нет, тут что-то другое. И всё-таки, где же я оказался? Если это больничная палата, то довольно необычная. Дурдом? Но тут окон нет, насколько я помню, в психиатрических лечебницах все-таки палаты с окнами. Даже у главврача. Обстановка более чем спартанская: кровать, тумбочка, ночник на оной, электрическая лампочка под потолком в самом простеньком абажуре. Я лежу на кровати, руки ноги на месте, а вот пошевелить ими не могу. Голова… да, могу повернуть, рассмотреть потолок, стены, вот, дверь напротив, похоже, что металлическая. Значит, скорее всего, всё-таки худший из двух вариантов. Интересно, где и когда я так прокололся? Не пойму, что происходит, но тут свет стал немного ярче, дверь открылась и в камеру (уже не сомневаюсь, что это камера-одиночка) вошли два человека в форме наркомата внутренних дел.

Они были чем-то похоже, при всех своих отличиях. Один чуть покрупнее, внушительнее, с очень хищными чертами лица и черными глазами, которые буквально высверливали в тебе дырку.

(Михаил Кунин)

Он заговорил со мной первым. Интересно, из них двоих он — злой следователь или добрый? Нет, скорее всего злой.

— Ну что, Михаил Евдокимович, как самочувствие?

Так, кажется, я спалился, точно, спалился. И что же мне делать? Б…ь, врать? Так, скорее всего, всё уже знают, но что всё, и что знают? На меня накатывала паника. Стоп! Миша, соберись!

— Голова болит. И шевелиться как-то не получается.

— Голова болит? Это да, вполне возможно. Минуточку.

Мой посетитель усмехнулся, потом провел рукой у меня над головой. Сразу же прояснилось. Куда-то делась боль. «Кольцов, ты тут? Что случилось, в курсе?» «Я сам охреневаю»…

— Ну что, говорить готовы?

— А куда я денусь?

— Тогда хорошо. Сейчас вы встанете, сможете ходить и писать.

И мой визави щелкнул пальцами. Блин! Руки и ноги… как кандалы свалились. Теперь я мог двигаться, поэтому стал, не обращая внимание на пришедших, двигаться, растирать руки, ноги.

— Меня зовут Николай Смирнов, моего коллегу Михаил Кунин. Мы оба сотрудники особой следственной группы при НКВД СССР. И теперь именно мы будем работать с вами, Михаил. Точнее, с вами обоими. И с товарищем Кольцовым и с гражданином Пятницыным.

(К сожалению, другой фотографии Орнальдо я не нашел)

(Хотя… вот еще Орнальдо за работой)

— На чем же я прокололся?

Спрашиваю, стараясь как можно дольше держать хвост пистолетом. Вообще-то ни я, ни Кольцов таким недостатком, как хладнокровие, не страдаем. Блин, вспомню, какой был адреналин, когда я с Троцким… в общем, да. Киллер из меня получился так себе, ниже среднего. Не Пьер Ришар в «Уколе зонтиком», но близко к этому.

Смирнов улыбнулся.

— Вообще-то мелких проколов было множество, но… секс.

— А… вот оно что, значит, эта девочка в Париже была всё-таки не случайной встречей.

— Догадались? Да.

— Ну а потом мы опросили ваших жён. — встрял в разговор Кунин. — Настоящую и бывшую.

При слове о настоящей жене я почувствовал, как скривилась морда Кольцова, хорошо, что это чувствовал только я. Но настроение от этого у меня пошло чуть-чуть в плюс. Вот, сделал кому гадость, даже не ты. А тебе это в радость! Ага! Достал меня Кольцов своим нудёжем, а говорят, что любви с первого взгляда не бывает. Бывает! Причём ещё и до гроба!

Конечно, с Паолой сексом занимался я, а не Миша, вот тебя, дурак и подловили на