дети вольны выехать к вам, если вы захотите, никто не держит их в стране, и никаких заложников, даже не думайте про это. С другой стороны, они могут оказаться заложниками уже здесь. Так что решать вам, и только вам.

— Простите, а каков гарантии того, что мои дети…

— Слово товарища Сталина вас устроит?

— Конечно… Я даже не могу предположить…

На столике как будто ниоткуда лёг листик бумаги. Ипатьев хорошо знал этот почерк, как и резкий росчерк-подпись в самом конце.

— При возвращении в страну вам дадут лабораторию, которую постараются оснастить на должном уровне. Так что обижены вы не будете.

Ошарашенный ученый поднял глаза на своего собеседника, после чего произнёс:

— Я поражён, это не розыгрыш?

— Нет, что вы. Наоборот, мы заинтересованы в ваших знаниях и связях в научном мире, более того, мы пошли навстречу вам еще и в одном вопросе: ваш сын, Николай, он получил официальное приглашение в СССР, ему гарантирована амнистия как участнику Белого движения, готовы предоставить лабораторию уже сейчас, нас заинтересовали его работы в области фармакологии. Тут решение за ним, если он откажется, есть возможность финансирования его изысканий от одной частной фирмы. Надеюсь, он как-то наладит с вами отношения.

— Так вы в курсе?

— Того резкого письма, что он написал вам? Конечно в курсе. Николай несколько импульсивный товарищ, надеюсь, что научные интересы окажутся для него важнее идеологии.

— Вы знаете, я мог бы попросить время для раздумий… Могу сказать честно, что я решил не возвращаться в Союз только потому, что опасался за свою жизнь и жизнь близких мне людей. Но тут мои коллеги и ученики говорят, что в стране восстанавливается законность, что к людям науки снова стали относиться с большим уважением, практически как при Ленине. Я соглашусь с вашим предложением, не буду брать времени для размышлений. Если я могу еще послужить своей стране, то почему бы и нет… Но я бы хотел…

— В этой газете, на последней странице, четвертое объявление во втором столбике. Реклама строительной фирмы. Напишите на этот адрес письмо с пожеланием узнать цену на строительство небольшого домика в пригороде. К вам появится представитель фирмы, которому можно будет отдать информацию и получить небольшую премию. Всё будет оформлено официально, не переживайте, комар носа не подточит. Этот канал связи только для вас.

— Серьезно? Хорошо.

— И еще, подскажите, кто из ваших учеников в СССР может возглавить направление по получению в промышленных масштабах нитроглицериновых порохов и гексогена?

— Ну, это вопрос в лоб, минуточку, мне надо подумать…

Глава четвертая

Красный Бонапарт[3]

Москва. Академия имени Фрунзе, 21 июня 1932 года

Кровавый диктатор Сталин откровенно скучал. Доклад Тухачевского тянулся уже почти час, и конца-краю его не было видно. Что хорошо умел этот маленький бонапартий, так это сыпать заумными словами, вставляя куда следует цитаты из трудов основателей марксизма, говорил много и пространно, теоретик хренов. Иосиф Виссарионович этот доклад внимательно прочитал еще неделю назад, не такая большая была сложность для людей Лакобы черновик сфотографировать и доставить вождю. Так что сейчас он думал о другом, иногда улавливая некоторые фразы великого теоретика, так и оставшегося поручиком.

«Успехи нашего социалистического строительства… ставят перед нами во весь рост задачу реконструкции Вооруженных Сил на основе учета всех новейших факторов техники и возможности массового военно-технического производства, а также сдвигов, происшедших в деревне… Количественный и качественный рост различных родов войск вызовет новые пропорции, новые структурные изменения… Реконструированная армия вызовет и новые формы оперативного искусства».

Сталину было жаль, что на совещании нет Свечина. Нет, он отсутствовал не из-за того, чтобы не раздражать Тухачевского, Иосифу Виссарионовичу было бы очень интересно, как отреагировал бы Михаил Николаевич на критическую речь своего извечного оппонента. Увы, Александр Алексеевич получил назначение начальником штаба Дальневосточного особого военного округа. Решение о его создании было принято недавно. И разворачивался этот округ на базе достаточно хорошо показавшей себя во время конфликта на КВЖД Краснознаменной Дальневосточной армии. Начальник штаба этой армии, Альберт Янович Лапин (Лапиньш), служивший под командованием Тухачевского, сейчас осваивал премудрость воздухоплавания. Он учился в летном училище и должен был перейти в ВВС и возглавить воздушные силы ДОВО. А вот Свечин, в кратчайшее время подготовившей несколько серьезных записок по Японии, был назначен к Блюхеру начальником штаба всего Дальневосточного округа. По мнению вождя, там опытный специалист с академическим образованием был необходим. Перед отлетом в Хабаровск Александр Алексеевич имел кратковременную встречу со Сталиным, где ему было сказано, что нужно в его работе исходить из необходимости защиты интересов СССР на Дальнем Востоке. И конкретной задачей, разработка планов кампании против Японии в Маньчжурии. А вот это неожиданность, с чего бы это наш великий стратег переключился на флот, он же должен был говорить о воздушных силах? Неужели странички сложил неправильно?

«Применение новых технических средств морского и воздушного морского боя, совершенно по-новому ставит вопрос о борьбе с линейным флотом, особенно в условиях относительной близости берега. Быстроходность линкора и мощь его артиллерийского вооружения могут уменьшиться, иногда почти сводятся на нет применением высотного и низкого торпедометания, высотной постановкой мин заграждения, атаками радиоуправляемых ракет и торпедных катеров, задымлением артиллерийского наблюдения и управления на кораблях, путем сбрасывания мелких дымовых авиабомб и мощного авиационного бомбометания с применением во всех случаях широкой постановки дымовых завес авиацией».

Было видно, что докладчик сам немного смутился, что-то быстро пошелестел листиками доклада, успокоился, взял себя в руки и продолжил:

«Охранение линейного флота от атак с воздуха должно быть возложено на специальные суда, несущие на себе:

а) авиацию, могущую в любой момент подняться в воздух для отражения атак противника;

б) зенитные орудия с автоматическим управлением; эти же орудия должны иметь возможность вести огонь и по быстроходным надводным целям».

Ах, какой молодец, и жнец, и швец, и на дуде игрец. Нет, всё-таки надо, обязательно надо ввести разделение флотских и армейских наркоматов, может быть, отдельно выделить наркомат военно-морского профиля, потому как нельзя допустить, чтобы взгляд дилетанта влиял на строительство флота. Слишком дорогое удовольствие флот. Особенно линейный. И кому это поручить? М не настолько богаты, чтобы позволить себе строить плохие корабли! Надо будет всё-таки вызвать к себе Крылова, у нас очень много вопросов по судостроительной программе. И как все их решить — непонятно. Надо иметь сильный флот, но, в тоже время, даже очень сильный флот в Чёрном море, запертый проливами, как и на мелководной Балтике, это ведь деньги и ресурсы, вложенные в никуда. А вот