— О, как здорово! — искренне порадовалась она.

— Пожалуйста, проходите. — Том пропустил ее в обшитый деревянными панелями лифт, который направлялся наверх, туда, где располагался их отдел. Как только двери лифта сомкнулись, Виктория начала нервно озираться по сторонам.

— Знаете, до недавнего времени я не могла и помыслить о том, чтобы войти в лифт. У меня страшная клаустрофобия, — призналась она слегка дрожащим голосом.

— Ехать совсем недолго, — приободрил ее Том. — Всего три этажа. Не успеете глазом моргнуть — и мы уже там. Вот видите, прибыли.

Двери разъехались, они вышли из лифта, и Виктория облегченно вздохнула.

— Мой кабинет там, — махнул рукой Том и повел девушку за собой.

На стенах по обе стороны коридора в рамках были развешены плакаты предыдущих выставок. Пройдя через стеклянную дверь в кленовой раме, они свернули в другой коридор и вошли в кабинет Тома. Указав гостье на деревянный стул напротив стола, он предложил ей сесть, а сам, обойдя вокруг, устроился за своим просторным письменным столом.

— Итак, о чем вы хотели поведать мне, мисс Прайс?

— Пожалуйста, называйте меня Викторией. — Она села и сжала коленями сложенные ладони, словно старалась обрести опору. — Кое-что необычное случалось со мной и прежде, и причиной тому служили произведения искусства на выставках. — Она склонилась вперед, дыхание у нее участилось, синие глаза напряженно уставились на Тома.

Он бросил взгляд на часы, размышляя: к чему все это клонится? Она лишилась чувств перед Танцовщицей Бейкера, но что за другие произведения искусства она имеет в виду?

— Простите, мистер Карр, — виновато улыбнулась Виктория, — вам, должно быть, кажется, что я не в своем уме. Должно быть, к вам сюда приходят разные странные субъекты, и вы вполне можете подумать, что у меня тоже винтиков в голове не хватает. Но прошу вас, выслушайте меня. — Она замолчала на миг, явно нервничая из-за того, что собиралась рассказать, но потом тряхнула головой и, очевидно, набравшись решимости, продолжила: — Как я уже сказала, у меня — страшная клаустрофобия. — Она снова сделала паузу, видимо, опять испытывая неуверенность, и, будто задумавшись, повернулась к окну.

Том посмотрел на ее профиль. Обрамлявшие гладкую, как шелк, кожу лица золотистые волосы мерцали в падавшем с улицы свете. Она была чрезвычайно привлекательной женщиной. Он подумал, что в профиль ее лицо напоминает лицо Афродиты Каллипигосской из Неаполитанского археологического музея. Та статуя была воплощением невероятной эротики: обнаженная богиня, повернув голову назад, с довольным видом разглядывала свои ягодицы. Большинству видевших ее людей запоминалась именно эта часть тела, но Том воспринимал скульптуру во всей целостности образа. Он обладал незаурядной зрительной памятью, и это было одним из качеств, делавших его хорошим хранителем. Он мысленно отметил, что надо будет еще раз взглянуть на статую, и снова залюбовался классической красотой мисс Прайс, между тем как та продолжала:

— Я начала посещать врача, и она мне очень помогла. Пользуясь методом гипноза, она вызывает у меня воспоминания об определенных событиях детства и даже еще более ранних, — она посмотрела на Тома, — тех, что, вероятно, лежат в основе моего страха перед замкнутыми пространствами.

— Что вы имеете в виду под «еще более ранними», чем детские, воспоминаниями? — недоуменно поинтересовался Том.

— Вы верите в реинкарнацию, мистер Карр? — внезапно спросила она.

Том, которого не так-то легко было застать врасплох вопросом посетителя — ему казалось, что он уже слышал их все, — не знал, что ответить.

— Мисс Прайс… Виктория, — поправился он, — я не понимаю, какое отношение ко всему этому имеет то, во что я верю, — произнес он деликатно, но твердо. — Боюсь, мы слишком далеко отклоняемся от того, что вы хотели рассказать мне в связи с утренним несчастным происшествием. Прошу прощения, но у меня действительно через пятнадцать минут встреча в другом конце музея, так что я буду вынужден очень скоро закончить нашу беседу.

— Это покажется странным, но причина моего обморока там, внизу, заключается в том, что на меня внезапно снизошло воспоминание из прошлой жизни, — после недолгой паузы сказала Виктория. — Оно было спровоцировано одним из экспонатов. Я уже видела статуэтку, которую вы назвали Танцовщицей Бейкера; а также три фрагмента настенной живописи, висящие на дальней стене соседнего зала. Совершенно внезапно я очутилась в прошлом. Мой врач называет это «открытием канала обратной связи». Какие-то объекты или места могут запускать память об опыте прошлой жизни, которая в обычных обстоятельствах пребывает в полностью подавленном состоянии. Я словно оказываюсь снова там.

Она помолчала и, дождавшись, чтобы собеседник кивнул в знак понимания, продолжила рассказ о своем видении. Том между тем, внимательно слушая, бросал восхищенные взгляды на ее прекрасное лицо.

— Я находилась в роскошной усыпальнице, но не в своей. У меня было ощущение, что я знала погребенного там человека. Пришла я туда вместе с еще двумя грабителями, но они предали меня, оставив одну умирать. В моем видении меня ударили по голове, а когда я начала приходить в себя, то услышала, как они заваливают каменной плитой дыру в круто изогнутом сводчатом потолке, через которую мы проникли внутрь. Я проклинала их, потом молила о милосердии, но вскоре настала тишина — они явно бросили меня. Рядом со мной в пол был воткнут факел. В его мерцающем свете я видела дальнюю стену погребальной камеры, расписанную картинами. Среди них были и те три, которые выставлены внизу. И они первыми дали толчок моей памяти.

Я обошла погребальную камеру вокруг, — продолжала Виктория, закрыв глаза и пытаясь точно припомнить все, что видела. — Мои товарищи — грабители — многое из нее унесли, но все унести были не в состоянии. В одном углу лежали кованые доспехи тончайшей работы. А на каменной скамье, среди всяких личных вещей, стояла статуэтка, которую вы называете Танцовщицей Бейкера. Я взяла ее в руки и рассмотрела. Она была так хороша, что я заплакала. Поскольку статуэтка была сделана из бронзы, а не из золота, бросившие меня предатели прошли мимо нее, но для покойного она явно много значила. Именно эта вещь, которую я держала в руках так давно и которую увидела снова, и лишила меня чувств. Я поставила ее на место и направилась к золотому саркофагу, который был расположен в центре погребальной камеры. Пламя моего факела постепенно затухало, свет становился все более тусклым. Мои спутники сняли крышку с золотого гроба, но она была слишком тяжелой, чтобы ее унести. К тому же, думаю, их остановили и заставили поспешно ретироваться и другие соображения. Вернее,