Наутро, проснувшись, разочарованный, Мак побрел на берег. Библиотека возвышалась, словно маяк у подножья скалы, а на самом краю ее красовалась в лучах солнца беседка. Стеклянные стены, обрамленные пестрой мозаикой, отражали на водное полотно нечто, похожее на магический эльфийский знак. Звуки здесь были непривычные для моря. Чайки появлялись слишком редко, чтобы омрачать своими криками утес. Но стоило спуститься на берег, среди камней эхом оглушали их перекликающиеся голоса. Маку казалось в это утро, что птицы особо пристально смотрят на него и галдеж их противно звенел в ушах. Маленькие, гордые, бесполезные пташки – думал он, швыряя гальку в воду. Чайки разлетались, кружили и садились еще ближе: посмотри какие мы свободные, не то что ты.

Мак вернулся в библиотеку, но там стояла сонная тишина. Показалось, что библиотеку ограбили. Пропали все шелестящие книги, в золотых обертках, с молоточками и металлическими деталями, встречающие его как колокольчики. Что было сил он рванул вперед и одним прыжком достиг цели. Нет, показалось. Вот они стоят на месте. Те, что прочитаны в первом ряду, наклонены к окну, разные по форме, размеру, переплете – совсем не подходящие друг к другу. И те, что ждут, когда им предоставят возможность рассказать свою историю. Плавными переходами цвета выстроились снизу повести о рыцарях, все в серой кольчуге или гладком металле как зеркало. Стоят эти воины разных эпох не просто так внизу, будто держат другие полки. Сильные и тяжелые. Сверху другая каста, королевская. Тут все рукописи себя знатными особами считают, даже если это история про золушку, где во дворец-то она попала на последней странице книги. И как всякая принцесса или вельможа в багрянице, обшиты мехами, пурпурными тканями, окольцованы браслетами и драгоценными камнями. Есть среди них особые, расписанные золотыми буквами или разрисованные золотым порошком, от которого чихаешь хуже, чем от книжной пыли. Возьмешь такую и трепет охватывает.

Посередине все остальное, но это не сброд, не попавший на другую полку по своему происхождению. На несколько рядом плотно стоят тысячи персонажей, разделенные чисто механически: про тех, кто ползает, кто плавает, кто летает. Стоят они вместе, потому как не устроят скандала между собой, нечего им делить.

До самого вечера Мак бродил по небольшим владениям, головная боль лишила его всякого аппетита, и скромный завтрак из лепешки с семенами подсолнечника, горсти кукурузной каши слипался от жары и черствел. Лето заканчивалось, широкие полосы виноградников тянулись куда-то вглубь острова. Становились все шире. Мак не заметил, как давно гроздья превратились в дикий шиповник, а тропинки стали засыпаны хвоей и листьями. Чернокнижник не просыпался от пьянства неделю и вряд ли он сейчас ищет своего ученика. Мысленно перебирая вопросы, которые он скажет старому магу, когда тот придет в себя, Мак не прожевывая проглотил всю еду и задремал под широким деревом. Когда он проснулся было еще темно, совсем близко, через несколько щуплых кустов трещал костер. Мак сильно дышал на свои руки, чтобы согреть, но выглянуть из своего укрытия не решался. У костра собрались бродяги. Романы, мадьяры, называйте как угодно, это племя бродяг. Наперед не скажешь, чем закончится встреча с ними.

Убедившись, что его не заметили, мальчишка завернулся с головой в плащ и прислушался. Грозного вида коротышка со шрамом рассказывал легенду. Рассказывал без эмоций, как страшную сказку:

Жили в старое время удивительные существа, все фантазии человеческие на одной земле, и жили мирно, потому что не было ни зла, ни добра. И жил среди великанов и кентавров дракон с темной кожей Мико, не одну сотню лет жил. Время на земле этой ничего не меняло, даже цветы на одном и том же месте росли, пока однажды не пришли белокурые люди с севера, кожа их была так светла, а глаза такие яркие, что непонятно было на солнце ли ты смотришь или на человека. И девушки как тонкие искры пламени светились у к костра вечерами. одна только Ка, дочь вождя не резвилась со всеми, только на любимого своего и смотрела. Прельстился Мико девушкой и решил заполучить во чтобы-то ни стало. Собрал он великанов и обманом привёл их в деревню, соврал он, что у вождя есть сокровище, которого даже боги не видели и секрет сияния племени в этой вещи… Напали великаны, рушили все на своём пути, но стороной обходили любимого Ка, так дракон предупредил. Хитрость жестокую придумал Мико.

А внутри от недобрых мыслей огонь у него нарастал в груди. Огнедышащими потому называют драконов. Когда стали люди пощады просить, налетел Мико и уничтожил всех великанов. Рад был вождь такому защитнику, верил каждому слову его. И рассказал Мико, что предал деревню возлюбленный Ка, что хотел он тем самым власть получить. Поверили братья люди и изгнали Эйликриниса, что значит честность. А Мико взял в жены себе Ка. Родились у них двое малышей, мальчик и девочка, один светлый как день, другой смуглый как ночь. Увидел их Эйликринис и разозлился, не знал он, кто хорошо поступил, а кто плохо. То ли дракон, что из-за любви, погубил многих, то ли Ка, что не поверила ему. Понял он, что в каждом есть и зло и добро. И в нем самом боролось два начала. Не понравилось ему это, и проклял Эйликринис семью Мико – пусть истинное добро и зло в детях его отражается и не будет перемирия между ними, пока один не погубит другого, а если обманут они каким-то образом судьбу- погибнут оба. С тех пор время быстро пролетело и изменений много принесло, но каждый раз в роду рождались двое, мальчик и девочка, и обязательно один был тёмным внутри, другой светлым, разное случалось, но, чтобы оба выжили …

Не успел он досказать, как между племенем и Маком пронеслось что-то, как факел, оставляя искры на ветках, Мак вытянул шею, чтобы рассмотреть ее, вождь подскочил на месте и вздернул курок ружья. Белый свет еще несколько секунд озарял лес.

– Чертова лиса, – выругался его собрат, повыше ростом, худощавый мужчина, непохожий ни на вора, ни на контрабандиста.

Кривое дуло смотрело точно на Мака.

* * *

Внутри похолодело, мальчишка, еле шевеля губами повторял: но не поможет никто, как бы сильно ты не кричал. Когда-то чернокнижник разрешал ему брать только книги с поэзией. «Это чтоб ты точно никуда не провалился и не пропал, детям стихи непонятны. Самую суть ты еще представить не можешь», – говорил он и удалялся работать в сад. А Мак усердно перечитывал строки десятки раз,