М830, К538 и Амбижити направились к заброшенному месту. Подойдя на расстояние мили, они оказались в тени сада, окружавшего башню со всех сторон. На деревьях спели яркие манящие разноцветные плоды. Их было так много, что порой не видны были листья. Сами стволы деревьев с одинаковыми плодами образовывали шестиугольные рисунки сросшимися корнями. А ветви были настолько густыми, что подойти к башне было невозможно.

Путники бродили меж стволов, протискиваясь, и пытались найти хоть лучик света, проступающего с закрытой стороны. Вдруг перед ними откуда-то появились три близнеца и представились как Оксит, Доф и Эндор.

– Вы попали в цитрусово-минеольно-финиковый сад8.

– Попробуйте наши фрукты…

– Молчи, – шепотом.

– Да пусть, весело же.

– Ладно, с какой стороны не кусай – они очень вкусны! Пробуйте!

– Может скажешь им?

– Сами разберутся – не наши проблемы.

– Аккуратнее… если кусать справа, деревья раздвинут ветви и вытолкнут вас к башне, а обратно уже не выпустят.

– Если слева, просто станете счастливее.

– Идите лучше отсюда.

– Да-да, ничего здесь не найдёте.

– Просто ешьте фрукты!

– Не надо вам в башню.

– Пустая трата времени.

К538 аккуратно сорвал висящую перед ним минеолу и, не с первого раза найдя правую сторону, шуршащими ветками был вытолкнут к самому краю сада. Наверное, многие не доходили до башни из-за этого странного сада, но не в этот раз.

Оказавшись по ту сторону непроглядного сада, путники увидели полосатый чёрно-красный жёлоб глубиной в пару ярдов, опоясывающий башню. По нему с бешеной скоростью носился металлический шар, то останавливаясь, то ускоряясь. Время от времени откуда-то издалека слышались то восторженные крики, аплодисменты, то глухие удары, выстрелы или вой и плач. «Убьёт или не убьёт?» – над этим вопросом думали искатели неизвестно чего. Подсчитать? Прыгнуть? Схитрить? А получиться ли? Около жёлоба не было даже деревьев.

Амбижити решил не рисковать жизнями подданных и идти один. Шар со скрежетом и шумом метался по кольцу. Каждый раз, когда шар пролетал мимо, принц неосознанно запускал весы. Они выдавали один ответ. Очередной раз, пропустив мчащийся металл, он прыгнул в жёлоб и, карабкаясь, еле успел вылезти наверх. Шар просвистел в ту же секунду. Но он остался жив.

И вот перед ним башня. Восьмиугольная. Из красного кирпича. Пять этажей. Прямоугольные простые окна. Венец сказки детства, закончившегося и оставшегося. Вокруг башни носится бешеный ветер: облетал башню сотню раз, разворачивался вертикально вверх, резко падаел, сбивая принца с ног, замораживая конечности, а в ушах после звенел нарастающий шум, бился, метался. Ему казалось, шум навсегда останется в голове. В пронизывающем безумии звуков можно разобрать лишь слова «ждормьетисо», «гмоизэ», «вастимьозис»9. Трижды ветер сбил с ног путника. Не дожидаясь четвёртого, принц бросился к двери. Она, на удивление, не была заперта.

Глава 6

В башне царил полумрак. Смутные очертания предметов проступали через густую темноту. Тонкая плоская лестница от сквозняков, видимо, упала на холодный кафель и давно уже покрылась пылью. В углу потолка еле заметное квадратное окошко источало тусклый свет. Осмотревшись, принц не увидел ни одного шкафа, ни одной полки. Немногочисленные вещи были разбросаны по грязному полу. Около стены стояло нечто, отдаленно похожее на маленькую колесницу, рядом кукольный домик, в котором всё замерло много лет назад: кто-то сидел за крохотным столиком, кто-то вечно спал под носовым платком, кто-то читал самодельную книжку, видимо, не первую сотню раз. На ком-то было надето платьице, сшитое из старого платья хозяйки. Упавший шкафчик на втором этаже домика наводил тоску.

Резиновый мяч, изрисованный кем-то, закатился за гору чего-то мягкого. Из неё торчали ушки и лапки, хвосты, бантики. Пусто из её глубин смотрели стеклянные глаза. До потолка высились стопки книжек с помятыми страницами, где каждая картинка до боли знакома. Всё это было когда-то нужно. Кто-то это любил. Кто-то жил здесь, в этой комнате. Вещи дышали, они пропитались вниманием, замаслились им. Сырость расползалась по стенам. Запах плесени пропитал всю комнату.

Принц аккуратно поднял чуть сырую лестницу. Глухую тишину нарушил скрежет, странное оцепенение было прервано. Боясь упасть, он забрался на второй этаж.

Было пусто. На запыленном полу, стенах – прямоугольные участки чуть более яркие, чем остальные доски. На них царапины – будто что-то тащили. Здесь что-то было раньше. Стояли шкафы, висели картины. Где же теперь эти вещи? Кто и зачем их увёз отсюда? Никакой памяти не осталось. Пусто. Но жили же здесь. Время в пустоту. Голые стены. Голый пол. Давление пустоты вытолкнуло принца на третий этаж.

Шкафы. Наконец-то. Всю комнату заполняли ящики, полки, стеллажи, коробки, мешки. Принц хотел заглянуть в одну продолговатую коробку. Она оказалась закрытой. Он потряс её – в ней точно что-то было. На боковой стороне незаметная скважина – страж неосознанного порядка и смысла. На всех коробках скважины. Все коробки полны. Ни одного ключа. Шкафы тоже закрыты, через прозрачные стенки видны книги, стоящие корешками внутрь.

Принц попробовал развязать мешок, но веревкой порезал руки, ошмётки сукна остались на пальцах. Под потолком висит крохотный фонарь – от него и долетал свет до первого этажа. «Здесь тоже ничего не найду», – подумал Амбижити и полез на четвёртый этаж.

Не успел он подняться, как на его голову уселся голубь. Голуби были повсюду. Кто-то прибил для них полочки. Они, шелестя крыльями, перелетали с одной на другую. Было достаточно шумно – «странно, что не услышал их раньше», – мелькнуло в голове.

У каждого в клюве было письмо. Пожелтевшие, кремовые, будто замоченные в чае, конверты мелькали в глазах. Одно белое. Может кубик в нем? Принц попытался забрать у голубя конверт. Птица долго сопротивлялась, но письмо отдала. Амбижити почувствовал, что внутри было что-то теплое, или само письмо было теплым. Замерзшие от шумного ветра пальцы грелись о мягкую бумагу. Но внутри не оказалось кубика. Был металлический глаз. Такой же прекрасный, как весы принца. Отливающий на свету апатит заменял радужку. Шерловый зрачок. Уголок глаза будто улыбался. Что-то знакомое напомнил принцу этот кулон.

Амбижити отобрал ещё пару конвертов у сопротивляющихся голубей, но внутри были лишь выцветшие от времени письма. На этом этаже было окошко. Но птицы отчего-то сидели и ждали чего-то. Видимо, адресата. Но, судя по всему, письма не читались умышленно, или получатель и вовсе не знал о голубиной комнате.

Три голубя без конвертов вдруг сорвались с места и вылетели в окно. Почему же писем никто не читает? Кому они предназначены? Почему голуби не летят домой? Или, те кто не дождался, уже улетели? На полу