Шрифт:
Закладка:
— Какое ж ты говно, Гордеев…
Тимофей Сергеевич сказал будто бы устало, мотая головой, Костя опустил свою, продолжая улыбаться… Наверное, это странно, но ему даже приятно было. Человек начинает вести себя так, когда бессилен. А значит… Он своего добился.
— Шмотки собирайте, Тимофей Сергеевич. Некогда вам рассиживаться.
Глядя на собеседника, Константин прохрустел пальцами, потом наклонился к журнальному столику, взял яблоко, лежавшее там в корзине с прочими фруктами, надкусил с сочным хрустом, подмигнул бывшему собственнику, по совместительству исполнительному директору… Пошел по кабинету в сторону книжных стеллажей…
Не боялся спиной разворачиваться. Больше не кинется.
Костя знал, что лось смотрит, но даже испепелить не пытается. Просто задумчиво.
— Что ты знаешь о берегах, Костя? — а потом спрашивает. Наверное, неожиданно.
Наверное, кого-то такой вопрос удивил бы. Костю же… Заставил усмехнуться. Он снова опустил голову, сначала смотрел на носки своих туфель, потом повернул ее к мужчине.
— Что они ограничивают таких, как вы. Хорошего дня.
Сказал, вышел.
Выбросил яблоко в корзину, подмигнул испуганной девушке на рецепции, снова шел по коридору.
Вызвал лифт, глянул на часы…
Отлично. Сэкономил себе целых три минуты. Их можно было бы потратить на ту, изначально понравившуюся, девочку. Но как-то перегорел. Уже не интересно. Даже не глянул.
Спустился.
Машина стояла все там же.
Сел на заднее, кивнул водителю, почувствовал, что трогаются.
Достал телефон…
Впереди было много работы. Но начало дня уже можно было считать удачным. Настроение хорошее. Зарядка даже… Какая-никакая…
Усмехнувшись, вспоминая, как лось несся на него, шевеля усами, Костя потянулся пальцами к лицу, провел, разблокировал экран.
Ему дохера много всякого успели понаписать. И это же все читать придется…
И вроде бы сейчас — самое время. Пока в машине. Пока никто не отвлекает. Но он…
Почему-то зашел туда, где с ответом никогда не торопили.
«За семью замками» была в сети ночью. Они переписывались до трех практически. Сейчас отсыпается, наверное. А он… А ему посрать, что может разбудить. Хочет разбудить.
Напечатал: «На тебя несется разъяренный дикий зверь. Твои действия?».
Думал, что сразу не ответит. Она же… Будто ждала. И не удивилась вроде как неожиданному вопросу.
Вероятно, потому что у них редко были ожидаемые.
Начала печатать… Несколько раз сделала паузу, потом Константин прочел:
«Пристрелила бы, наверное. Это если есть ружье».
Усмехнулся…
Ему нравилась логика девочки. Они во многом совпадали…
«А что?».
Видела, что он открыл ее сообщение, но не спешит отвечать. Попыталась мотивировать. Заслужила, чтобы он отреагировал.
«Как-то возьмем ружье. Постреляем. Хочу на это посмотреть».
Отправил, получил в ответ три скобки-смайлика. Заблокировал.
Стало любопытно, а как она реагировала бы, узнай, с каким стрёмным человеком связалась…
Ее же заранее пожалеть можно, на самом-то деле. Она же пока не подозревает…
Понятия не имеет, какие у него на нее планы.
На девочку-Агату, с которой они еще ни разу не встречались, но которую он уже очень хочет.
Достаточно, чтобы и тут не видеть берегов.
Агата упала лицом в подушку, туша улыбку.
— Вот дурак… — шепнула себе же, в очередной раз испытывая необъяснимый трепет из-за эпатирующего сначала вопроса, а потом ответа Кости.
Общение с ним вообще всегда производило на Агату странное впечатление. Он без преувеличения ее мурашил. Завораживал. Пугал. Влюблял в себя.
Девушку, которая не просто не любит людей, а откровенно боится их. Девушку, которая знает с самого детства: куда безопасней держаться от них подальше.
Девушку, всю свою жизнь построившую так, чтобы эта истина была максимально реализуемой.
Агата была ночной пташкой. Поэтому побудка чуть позже девяти — не самое приятное, что с ней случалось в этой жизни, но ради Кости она готова была смириться.
Он ведь и так часто ворует ее сон. То перепиской, то звонками, то, даже не подозревая об этом, мыслями о нем же…
Агата много думала о загадочном Veni vidi vici и о том, как всё в жизни происходит внезапно и… Вовремя.
По своей природе она всегда была наблюдателем. Внимательным, любящим делать выводы… Ненавидящим при этом встревать. В споры, в авантюры, да даже в разговоры. Не говоря о живых, даже в сетевые.
Живых, благо, у нее было не так уж и много. Разве что отчим и сводная сестра изредка. Когда решат, что самое время сделать вид, что они по-прежнему семья и то, что Агата съехала, как только возникла возможность, не обоюдно молчаливо одобряемое облегчение, а вынужденная мера.
А вот сетевыми она иногда все же баловалась. Случалось, что зависала на форумах. Иногда реагировала на залетные: «привет» от неизвестных пользователей, обычно оказывавшимися либо малолетками, не умевшими толком писать, либо возрастными мужиками, не обделенными всяческими личностными пороками. Агата чаще всего быстро определяла эти пороки. И чего ради она оказалась нужна тоже. А после этого… Становилось скучно.
Пользователь Veni vidi vici[1] должен был стать очередным таким же порочным или малолетним. Слегка заинтриговавшим, быстро наскучившим.
Потому что слишком пафосный ник. Такие обычно берут себе абсолютные неудачники, которым хочется самоутвердиться хотя бы в сети, раз в реальной жизни не сложилось.
Все началось с того, что он поставил отметку «нравится» ее ответу на без преувеличения высер знатока в ветке обсуждения социально тревожного расстройства.
Какой-то мужик (а Агата точно знала, когда пишет мужчина, а когда женщина, научилась распознавать) решил козырнуть, экспертно «разложив по полочкам» иррациональность и бессмысленность страха, преследующего некоторых людей. Свел все к дури, блажи, слабости. Заключил, что этой самой блажью «такие» только хуже себе делают, ведь автоматически проигрывают в конкурентной борьбе «нормальным людям».
Очевидно, таким, как он…
И пусть Агате казалось, что подобное уже давно не трогает, на этого эксперта «встала в стойку». Потому что не удосужился разобраться, чем социофоб[2] отличается от социопата[3] и на всю длину своего заключения размазал оба состояния, напомнив вишенкой на торте, что миром правят экстраверты. Сделал винегрет. Остался доволен собой.
