— Алло, Тимофей Сергеевич, к вам…

Посмотрела на Константина уже куда менее тепло, будто даже со страхом немного…

— Гордеев. Константин Викторович. — Он сказал, она моргнула.

— К-константин Викторович Гордеев…

Повторила, явно жалея, что взяла пришедшего, сначала показавшегося просто импозантным, а сейчас каким-то слишком резким, мужчину, на себя…

Сглотнула, слушая что-то в трубке. Что именно, Константин представлял… Ругань сквозь зубы последними словами. Потому что Тимофей Сергеевич не умеет проигрывать. К его огромному сожалению не умеет.

А Константин… Любит топтаться по костям поверженных противников. Ведь зачем себе в этом отказывать?

Девушка выслушала, потихоньку краснея, еще несколько раз сглатывая, глядя уже не в лицо пришедшего, а чуть в сторону, стеклянным взглядом, заранее продумывая, как будет передавать ему все то, что выдал начальник…

— Я поняла вас, Тимофей Сергеевич. Да. Хорошо.

Положила трубку, смотрела несколько секунд на нее, потом на Константина, улыбнулась неловко, вздохнула…

— Тимофей Сергеевич просил извиниться и сказать, что… У него сегодня плотный график. А вы, к сожалению, не предупредили, поэтому… Можно на завтра вас записать…

Гордеев знал, что его взгляд не меняется-то особо. Но девушка под ним все равно затухает. И взглядом. И голосом. Чувствует, значит, опасность. Нутро его чувствует. Умненькая. Вряд ли теперь телефончик даст. Да и ему-то не то, чтобы особенно хотелось.

— Ясно.

Константин произнес, посмотрел на часы, висевшие над рецепцией, потом снова не девушку.

— Охрану вызывайте, а я пока пройдусь.

Улыбнулся, обошел стойку, пошел в сторону нужного кабинета, расположение которого прекрасно знал. Бывал здесь однажды. Тогда еще приходил поговорить по-хорошему. Предложить сотрудничество. Не так, как сейчас.

Понятия не имел, сделала ли офис-менеджер, как он предложил. Но следом не понеслась.

Он спокойно достиг кабинета ее начальника. Улыбнулся еще одной девочке — уже не всеобщему, а личному ассистенту, вероятно.

Но к этой даже не подходил. Сразу к директорской двери.

Зная, что это слишком нагло. Настолько, что сходу даже не разберешься, что с ним — таким наглым — делать-то.

И хоть бы кто спросил у него самого… Хоть бы кто поинтересовался… Константин обязательно поделился советом: ничего. Смиряться. Принимать. Исполнять. И радоваться, что он уходит, получив свое.

Тимофею Сергеевичу, к примеру, сделать нужно было именно так, а не выпендриваться…

Константин вошел в кабинет без стука.

Сергеевич сидела за столом, бордовый и нахмуренный.

Судя по всему, злился из-за его прихода. Но не ожидал увидеть в своем кабинете.

Думал же, что не посмеет… Что его «плотный график» Костю остановит. А нихера.

— Ты что себе позволяешь? — Сергеевич поднялся, становясь не бордовым уже — фиолетовым. Смотрел своими темными глазами из-под насупленных бровей… Усами шевелил…

Старая школа. Та самая, которая считает, что девяностые пережили — все видели. Сопляков не боится. Всерьез не воспринимает. Зря только. Ой, как зря. Сопляки-то… Они тоже много пережили. Некоторые.

— Я так понимаю, вы солитер раскладываете, да? Этим очень заняты. Не удивительно, что бизнес свой просрали…

— Ты в своем уме? Вон пошел…

Сергеевич указал на дверь одной рукой, другой потянулся к галстуку, чуть ослабляя… Это и правильно. Только лося с кризом Константину и не хватало. Спасать не стал бы. Но поговорить это помешало бы. Сказать точнее.

— У вас есть два дня, Сергеевич. Чтобы упаковать глобусы и книги. Пролить немного слезок и свалить из моего кабинета.

— Какого хера он твой, щенок? — лось продолжал заводиться. Костя скривился. Посмотрел на часы… Он заехал минут на десять. Пять уже прошло. Отлично. Можно даже быстрее успеть, чем хотел…

— Такого хера, Сергеевич, что так сегодня Вышка постановила. Ты зря сопротивлялся. Надо было по-хорошему. Я же предлагал…

Каждый раз, когда Костя повторял эту свою бессменную формулировку: «надо было по-хорошему. Я же предлагал…», чувствовал себя немного странно… Люди же должны с сожалением это произносить. А он… Будто с удовольствием даже. Потому что люди — тупые. Недальновидные. Самоуверенные. Переоценивают свои силы. Верят, блять, что правда на их стороне и это что-то значит…

А на самом деле…

— Вон пошел отсюда, даже слушать не хочу… Ты не увидишь мой бизнес… Я его разорю скорее, чем тебе позволю…

— Вас уже не спрашивают. Хотите, чтобы было стыдно, будет. С ментами приду. Выведем вас. А так — есть два дня. Собирайтесь, Сергеевич. Вы проиграли.

Тимофей несколько секунд смотрел на Костю, хватая ртом воздух, потом же повел себя… Как самый настоящий лось.

Понесся на противника с нечленораздельным криком. Вероятно, собирался бить.

Вероятно, удивился, когда оказался развернут спиной, с заломленной рукой и перекрывающим воздух локтем на горле.

Константин не любил драться. Это пошло. Но что поделать, если в мире полно вот таких экспрессивных придурков?

Сергеевич пытался выкрутиться, пыхтел, думал взять массой, но как-то… Не работало.

— Значит, чтобы завтра ноги здесь не было. Придет мой директор. Сядет. Будет работать. Понял меня, гондон старый?

Старый гондон понял не сразу. Попытался долбануть локтем, но и это не получилось. Порыпался еще. Посопел. Потом же…

Выдохнул.

Костя почувствовал этот момент. Он вообще тонко чувствовал момент, когда люди сдаются. Очень любил. Коллекционировал, получается…

Отпустил. Следил, как Сергеевич опускается на диванчик, тянется руками к лицу, закрывает свое багровое лицо, молчит…

— Ты мне бизнес рейдернул, щенок. Успешный бизнес. Я тебя так просто не отпущу. У меня есть друзья, я тебя…

— Да успокойтесь вы уже. Смиритесь. Я просто хотел в долю войти. Приобщиться. Вы не дали. Кто виноват-то?

— Охерел совсем…

Тимофей Сергеевич сказал, Константин усмехнулся.

Наверное, недалеко от истины.

— Я хотел по-хорошему.

— В жопу твое по-хорошему… — Тимофей выплюнул, Константин улыбнулся шире. Окинул взглядом кабинет… Его человечку тут понравится.

— Прошу обеспечить адекватную передачу дел, Тимофей Сергеевич. И чтобы мне штат не начал выпендриваться. Скажете всем, что это мы так вроде как достигли договоренность. Вам на пенсию же пора уже… Не хотите на старости лет горбатиться. Вас вон Альпы ждут. Водичку попьете в Куршевеле. А я пока поработаю. Вот не сопротивлялись бы, я бы вас в почетных директорах оставил… Приходили бы, владения осматривали… Миноритарий, ну и что? Все равно был бы и почет, и уважение. А так… Простите, но я не хочу иметь дело с человеком, который вот так руки нагло распускает…