Лида уже не слушала подругу. Шеф с Михалиным упер кататься! Это же Ванечка! Захотелось увидеть его - прямо сейчас.

- Покажи свою бешеную реку еще раз, - попросила она подругу в надежде среди снегов, зелени и огоньков высмотреть дорогие черты.

- А вот не покажу, - рассмеялась Алла, - приезжай, сама увидишь. Давай, Лидуня, поезд через три часа!

И она отключилась.

«А что, если правда поехать?» - подумала Лида и попыталась проанализировать свое состояние. Вроде не так плохо, как вчера. Через три часа? Она посмотрела на будильник - почти через четыре. Можно глотнуть таблеток, полежать полчасика и рвануть. Даже если не будет билетов, есть надежда попроситься у проводника. Да она зайцем готова ехать!

Дрожащими от нетерпения руками Лида затолкала в себя очередную порцию лекарств, начала сыпать порошок в стакан и просыпала половину.

«Тихо, успокойся», - попыталась она приструнить себя и для верности добавила к содержимому стакана еще одну упаковку.

Лида заказала такси до вокзала, сложила вещи, поставила будильник, легла на диван и укрылась с головой.

* * *

- Лида! Вставай, - услышала она сквозь сон чей-то незнакомый голос. Открыла глаза и застонала от разочарования - комнату освещал льющийся из окна лунный свет. Поезд опять ушел без нее!

- Ба? - позвала Лида.

У соседей наверху играла музыка, бух-бух-бух-бух стучали по голове басы. За окном по-прежнему бесчинствовала вьюга. В квартире стояла тишина, но непростая, а напряженная, какая бывает во время секундной паузы после выступления большого артиста и буквально через мгновение взрывается ревом аплодисментов.

Лиде стало страшно. Ведь она отчетливо слышала, как кто-то звал ее, а в квартире, похоже, никого нет.

- Кто здесь? - громко спросила она, пытаясь прогнать пугающую тишину.

- Это я! Вставай скорее! Ваня в беде!

Ваня? Лида вскочила с кровати.

- Кто здесь?

- Включи мозги! Это я! - Голос шел со стороны письменного стола.

Лида подошла поближе.

- Посмотри вверх, - скомандовал голос.

Лида подняла голову. Взгляд упал на плюшевого медведя нетрадиционного зеленого цвета, игрушку, подаренную когда-то бабушкой на день рождения - единственную, которую Лида, сама не зная почему, сохранила. В лунном свете его шерсть светилась, глаза странно блестели.

- Ну наконец-то догадалась, - удовлетворенно хрюкнул медведь, - давай, одевайся поскорее и погнали, а то он окончательно замерзнет.

- Кто замерзнет? Куда погнали?

- Такое впечатление, что твое умственное развитие остановилось в семилетием возрасте, - прохрюкал медведь. - Я же сказал - Михалин в беде, надо срочно лететь в Красную Поляну.

- Но поезд… - промямлила Лида, не в силах поверить в происходящее, - поезд ушел, следующий завтра.

- Ну ты тормоз! - медведь опять хрюкнул. - Я же сказал: лететь! При чем тут поезд? И почему ты до сих пор стоишь раздетая. Давай бегом! Колготки, носки, джинсы, свитер, варежки, шарф, куртку.

- Но как же, - не могла прийти в себя Лида, - как же мы полетим? На самолете?

- Да нет же! Своим ходом. Сегодня полнолуние, и все нормальные люди пользуются моментом.

«Я сошла с ума», - подумала Лида, торопливо одеваясь, а вслух сказала:

- Я готова. Что делать?

- Бери меня и иди на кухню.

Шкурка у медведя была теплой и мягкой.

- И что теперь? - спросила Лида, когда они оказались на кухне.

- Открывай окно.

Порыв ветра чуть не вырвал створку из рук, тюлевая занавеска вылетела наружу, прикрыв луну призрачной вуалью. Лида невольно отпрянула.

- Ну ты что, замерзла? Давай, кидай меня!

- К-как кидать? - вырвалось у нее.

- Господи! Ну как кидать? Как мячик! Раз - и кинула. Я в шоке! - И медведь закатил глаза.

Получилось это у него так потешно, что Лида не смогла удержаться от улыбки.

- Что ты мне улыбаешься? Михалину своему улыбаться будешь! Кидай давай. Только не сильно замахивайся!

Лида вообще не стала замахиваться. Она положила игрушку на подоконник и легко подтолкнула к краю.

Вопреки закону всемирного тяготения медведь не полетел камнем вниз, а остался парить рядом с окном, будто космонавт на межпланетной космической станции.

- Теперь ты, - заявил он.

- Что - я? - опешила Лида.

- Что - я? - передразнил ее медведь. - Прыгай, вот что.

- Я… - Лида перегнулась через подоконник и, посмотрев вниз, прошептала: - Я боюсь… Я… я не могу…

- Ну и правильно! Иди к чертям собачьим, Михалин, мы боимся! На самом деле ничего страшного. Просто встань на подоконник и сделай шаг. Раз - и готово. Я же говорил - в полнолуние все нормальные люди летают. Конечно, если тебе наплевать на Михалина…

Лида подвинула к окну табуретку, встала на подоконник. Резким движением одернула занавеску, и теперь круглый глаз луны смотрел на нее в упор.

Тополя одобрительно кивали - давай, не бойся. Лида зажмурилась, набрала полную грудь воздуха и шагнула вперед. Ощущение было таким, будто она упала на что-то упругое. Открыв глаза, Лида обнаружила, что висит над землей на уровне своего окна.

- Ну вот, а ты боялась! - одобрил ее медведь. - Теперь бери меня за лапу и полетели.

От медведя Лиду отделяли добрые полметра. Она попыталась схватить его, но от резкого движения потеряла равновесие, закрутилась волчком и ударилась плечом о стену.

- Ну что ты дергаешься, будто на дискотеке! - возмущенно заорал медведь. - Плавнее надо! Женственнее!

Лида, которую эта наглость уже начала раздражать, медленно повела рукой и кончиками пальцев достала до лапы грубияна.

- Ну вот! А прикидывалась! - в голосе игрушки наконец прозвучали одобрительные нотки. - Теперь подумай, куда мы летим.

- Как подумать? - растерялась Лида.

- Мозгами, как еще, - снова закипел медведь. - Нужно увидеть место, куда ты собираешься лететь.

Лиде ужасно хотелось уточнить, что, собственно, от нее требуется, но не было желания нарваться на очередную грубость. Она вспомнила картинку, которую ей показывала Алла: снег, зелень, золотые шарики и бешеную реку по имени Мзымта. В ту же секунду Лида почувствовала легкий толчок в спину, а в следующее мгновение мир завертелся вокруг нее и понесся мимо с головокружительной скоростью. Только спустя некоторое время она поняла, что мир стоит на месте, а летит она. Вернее, она и медведь. Лиде уже было абсолютно не страшно. Напротив, сердце переполняло ликование, безудержная радость. Не в