Я зажмурилась, откидываясь головой на подушку. Попыталась собраться с мыслями и вспомнить, что со мной произошло. Но в голове был туман, настолько же густой, как непроглядная пелена перед глазами. Лишь расплывчатые картинки мелькали в памяти, которые было сложно понять.

— Я… я не знаю…

— Как так не знаешь? — продолжала строгий допрос моя единственная родственница.

— Мне нужно осмотреть пациентку, — вмешалась врач, спасая меня от вопросов, на которые я не могла ответить. — Вам лучше подождать в коридоре.

Тетя Вера недовольно цокнула, но я все же услышала ее удаляющиеся шаги.

— У вас еще родственники есть, Вероника? — негромко спросила женщина, зачем то сжимая мне виски и переносицу прохладными пальцами.

— Нет.

— Хм… — неоднозначно протянула она. — Свет видите?

— Нет.

— Совсем? Я свечу вам в глаз фонариком.

— Если бы вы это не сказали, я бы даже не узнала… — шепчу испуганно, готовая расплакаться.

— Ну все, без лишней паники, дорогая, — мягко попросила врач, проведя ладонью по моим волосам. — Я приглашу вам специалиста, направим на МРТ… Все будет хорошо.

— Такое случается? Это лечится?

— И не такое случается, поверьте, — уклончиво ответила она. — Мы понаблюдаем вас этот день, если все будет хорошо, то завтра переведем в обычную палату.

— Мне больно вдыхать, — пожаловалась я, когда мое дыхание участилось в попытках справиться с нахлынувшими слезами.

— У вас ушиб двух правых ребер.

— Вот как… — я сжалась, чувствуя себя ужасно, и тут поняла что не могу пошевелить пальцами левой руки. — Рука сломана?

— Небольшая трещина, заживет. И левая лодыжка пока тоже недееспособна из-за вывиха.

— Господи…

— Все у нас заживет, не расстраивайтесь, — снова постаралась успокоить женщина. — Главное вы пришли себя. У вас был сильный удар головой.

— Зрение из-за этого пропало?

— Возможно… — прозвучал ответ после короткой паузы. — Я позову более узкого специалиста, он вас осмотрит и все расскажет. Пока отдыхайте, Вероника.

Так прошел день, за ним второй, но однозначных ответов я так и не получила и от других врачей, что меня обследовали. Каждый раз, когда я открывала глаза, я надеялась на чудо — что именно сейчас все встанет на свои места, и мои глаза снова увидят свет. Но чуда не происходило. Зато я вспомнила события той злополучной ночи…

Глава 3

Я, наверное, единственная девушка в мире, которая не любит лето. И нет, не из-за знойной жары или сезона вечной прополки, а потому, что летом нет учебы. Ведь летом, на каникулы, наше общежитие закрывали и я была вынуждена приезжать в поселок и жить в доме тети Веры. Я прекрасно знала, что мне особенно в нем не рады. Второй муж моей единственной родственницы, Иван Вениаминович, за глаза называет меня дармоедкой, нахлебницей и лишним ртом, который он вынужден кормить. Наверное, если бы я не помогала с огородом, не ухаживала за курами и кроликами, меня бы давно выставили за забор, но тетя высоко ценила дополнительные «рабочие» руки, и продолжала выделять мне крохотную комнату на чердаке, переделанном под второй этаж. Как правило я все лето проводила именно там. Иван Вениаминович так боялся, что непутевая племянница его жены загуляет и опозорит его благородное имя, что толком не позволял мне с кем-либо общаться. Я должна была возвращаться домой до девяти часов вечера, не водиться с неугодными по его мнению подружками, а уж о парнях и речи быть не могло. Свободной я себя ощущала только когда вырывалась в город во время учебы. Но и перед отъездом успевала получать строгий ультиматум: «Залетишь — сюда можешь не возвращаться». Идти мне все равно было некуда, да и «залетать» я не собиралась. Поэтому уже второй год возвращалась с колледжа на свой маленький чердак.

У тети не было своих детей, но был пасынок от второго мужа — Денис. Вот кому было дозволено все: и гулять с друзьями по ночам, не появляясь дома по несколько суток, пить, курить, водить в дом девчонок, и ничего не делать по хозяйству. Разве что мусорить, оставлять за собой грязную посуду после еды прямо там где поел: в гостиной, на кухне, в комнате за компьютером, а так же разбрасывать свое грязное белье повсюду. Дармоедка ведь все соберет, помоет, постирает и разложит по местам, ведь иначе получит нагоняй за бездельничество. Денис был на два года старше меня, жил в отдельном пристрое к дому и часто закатывал вечеринки с друзьями. Особенно когда его отца и моей тети не было дома. Они уезжали к матери Ивана Вениаминовича на каждые выходные. Бабушка была уже старенькой, с больными ногами, и нуждалась в помощи, но переезжать из родного дома не желала.

«Вас и так там много, сынок, — лопотала она, качая головой. — Куда мне к вам поселиться? Дом-то маленький, не хочу я вас теснить!»

День, когда меня сбила машина, как раз был субботой. Тети и ее мужа не было, а я, после полива, убежала к Вале, моей подруге. У нее был день рождения. Я пробыла в гостях где-то с час, а потом подруга уговорила меня остаться еще на полчасика. Праздник как ни как, и строгого родственника дома не было. В итоге у калитки своего летнего пристанища я оказалась около десяти часов. Денис не терял время даром — его компания уже собралась во дворе дома, успела хорошо поддать и громко веселилась. Соседи не жаловались на шумную компанию — уже привыкли. К тому же, как правило, после часу ночи, друзья уходили гулять на улицу или к озеру, а в поселке на ночное гуляние молодежи никто не обращал внимания.

К сожалению, мой приход не остался незамеченным. Стоило мне скрипнуть калиткой, как меня облепили нетрезвые взгляды парней.

— О, Вероничка! Ты когда с учебы вернулась? — весело заголосил Никита, который всегда уделял мне больше внимания, чем остальные.

— Здравствуйте, — натянуто улыбнулась. — На прошлой неделе.

— Здравствуйте! — передразнил рослый боров, кажется Семен, — Денис, ты ее в город не пускай больше, смотри в какую интеллигенцию превращается! — он поднялся с лавочки, и выпятил пузо, тыча указательными пальцами на свой пах. — Не правильно здороваешься, Вероничка, вот «здравый ху* нате» будет по-нашему!

Парни хором заржали, а Денис посмотрел на часы:

— Ты где шляешься, Ника? Время уже так-то не детское.

Да и я уже не ребенок. И свои трусы стираю самостоятельно. Но ссориться с «правильным» сыном себе дороже, поэтому вместо колкостей я вполне