— В другой раз.

— Я запомню, — подмигнула Лена, с хитрой улыбкой закусив губу.

Я не следил за временем, но мне казалось, что мы сидим в беседке целую вечность. Лена болтала о всякой ерунде, а я практически ее не слушал, думая о своем.

Наверное, зря я ушел из клиники. Та девчонка раздавлена своей жуткой новой реальностью, а я свалил на радостях, стоило ей меня послать. Надо бы…

Стоп!

Не надо бы!

Мне нет до нее никакого дела, у меня своих проблем хватает выше крыши. Я сделал то, о чем меня просил Загороднев, и в том, что девчонка не идет на контакт, моей вины нет.

— Как ты думаешь? — На колено опустилась ладонь Лены, а отполированные ноготки мягко заскребли по моим джинсам.

Пялюсь на нее, как последний идиот, потому что ни черта не слышал вопроса.

— Извини, что ты сказала?

— А ты не самый внимательный слушатель, — ухмыльнулась она. — Я говорю, зачетная неделя заканчивается послезавтра. Мы хотим отметить компанией. Поедешь?

— Тебе бы английский сдать, — напомнил я этой оторве.

— Вот ты поднатаскаешь, и я пересдам!

Она потянулась ко мне, пробегая пальчиками вдоль моей ноги выше. Я опустил взгляд на ее руку, даже не пытаясь скрыть раздражение, и Лена моментально замерла.

— Лен, все это конечно, здорово, но давай все проясним сразу. У меня сейчас нет ни времени, ни желания…

— Ты ведь расстался с Сонькой, — перебила она. — Или опять сойдетесь? В третий раз на одни и те же грабли, Алекс. Не советую.

— Не сойдемся. И в советах я не нуждаюсь.

— Тогда в чем проблема? Я тебе не нравлюсь?

На разок-другой, может быть и нравишься. Но ты ведь не этого ждешь. Я сжал челюсти и оставил свои мысли при себе.

— Мне сейчас не до этого.

— Ты ведь не робот и не мертвец, — протянула Лена. — Иногда и расслабляться нужно.

Мне становится смешно. Складывается впечатление, что меня уламывают на секс, как последнего живого девственника на земле.

— Так переживаешь за мое эмоциональное спокойствие?

— И не только за эмоциональное!

— Будь спокойна. Я расслабляюсь. Только без лишних заморочек, — усмехнулся я.

Она с наглой улыбкой приблизилась вплотную. Гибко и грациозно, как кошка, выгнув спину. Дерзкий короткий взгляд глаза в глаза, в котором затаился томный призыв.

— Так может, я как раз не люблю заморочки… — прошептала мне в губы и, не мешкая, коснулась их. Легко провела языком по нижней губе и отстранилась. — Подумай об этом на досуге.

Она с тихим смешком поднялась и пошла в сторону дома, активно накручивая бедрами.

После того ужина прошло несколько дней. Неделя зачетов закончилась, и я полностью сосредоточился на заездах. Мне нужно было готовиться к соревнованиям, и думать о заманчивых предложениях прожженных стервочек было некогда. Лена напомнила о себе сама, прислав мне короткое сообщение с адресом и временем начала шумной вечеринки.

«Придешь?» — упало новое сообщение ближе к вечеру.

Ответить не успел, меня отвлек стук в дверь комнаты. На пороге мама.

— Саш, к тебе Илья, — сказала она.

— Сейчас выйду, — пообещал ей и, отложив телефон, поднялся с кресла.

Загороднев поджидал меня во дворе дома с сумкой в руках.

— Ну здорово, дружище.

Что-что, а друзьями нас назвать сложно.

— Что на этот раз? — спросил без предисловий.

Илья блеснул улыбкой и кивнул на калитку, за которой стояла его новенькая тачка.

— Собирайся, Астров, нас ждет экскурсия по сельской местности.

— На экзотику потянуло?

— Ну типа того, — противно крякнул он. — Навестить надо нашу слепую доярку. А то батек достал!

Глава 8

Вероника

— Ника, мы тут подумали, — осторожно начала тетя Вера. — Ты, наверное, пока у бабушки нашей поживешь.

— Что? — переспросила удивленно. Я ведь однозначно ослышалась.

Мы ехали из городской клиники, где меня продержали, как подопытного кролика целых три дня. Проводили целые консилиумы и разбирались можно ли мне проводить операцию сразу. Мнения врачей сильно разделялись. У меня был пережат нерв, и никто не хотел упускать время, чтобы его спасти, но из-за серьезного воспаления, хирургическое вмешательство мне было противопоказано. В итоге меня сначала решили пролечить, а после сделать операцию. И даже при таком раскладе вероятность того, что я больше не увижу голубое небо над головой, оставалась на пятьдесят процентов.

— К бабушке поедешь, — на этот раз твердо объявила тетушка. — Места у нас на первом этаже нет, на втором тебе сейчас будет жить проблематично. Да и бабушке сейчас присмотр нужен, она совсем плоха стала.

В груди полоснуло огнем. Неужели она сейчас серьезно?

— По твоему, я сейчас в состоянии за кем-то присматривать? — прошипела последнее слово, которое ядом кольнуло по мне.

— Ты могла остаться на стационарном лечении, Ника! Зачем нос тогда воротила?! Нам все оплачивают, помогают в трудной ситуации, а ты… Просто неблагодарная!

— А то, что эти люди полностью виновны в моем нынешнем состоянии, это ничего, да? Им бы лишь бы откупиться, чтобы делу огласку не придали!

— Ты ведь знаешь, что это не так! Они, между прочим, тоже пострадавшие. У парня машину угнали, избили! Загороднев на нас мог просто рукой махнуть, а он такую помощь оказывает! Исключительно по доброте душевной, побольше бы таких политиков.

— Я им не верю, — сказала то, что думаю. — Ты правильно заметила — было бы все так, как нам говорят, твой сердобольный политик действительно бы махнул рукой и даже связываться бы не стал.

— Все, угомонись! — потеряла терпение тетушка. — Не захотела остаться в клинике, будешь у бабушки. Дом у нее одноэтажный, так безопаснее. А у меня работа и хозяйство, сама должна понимать. Ваня тоже постоянно на дежурствах. Так что из нас помощники никакие.

Я стихла, откинувшись на спинку кресла, и молчала всю оставшуюся дорогу. Кто бы мог подумать, что в один короткий миг моя жизнь превратиться в большое ничто. В душе будет зиять кромешная пустота, бессилие будет разъедать кислотой, и все важное, что у меня было — планы, цели и просто мечты — превратится в пустоту…

Дорога укачивала. Из-за того, что перед глазами стояло большое серое пятно, и я не могла сфокусироваться, голова начинала кружиться. Нам приходилось останавливаться, чтобы я подышала свежим воздухом и оклемалась.

Тетя Вера нервничала, хоть и старалась везти машину аккуратно. Наконец, когда мы подъехали к дому бабушки, мы обе вздохнули с облегчением. Тетя не стала задерживаться, завела меня в дом, помогла с вещами, разложила лекарства