с прибабахом, то устроит праздничный ужин для слуг. То хороших тканей купит для служанок. Аристократы давно поговаривали, что у него поехала крыша. А еще это его затворничество… Но до такого еще не доходило.

— Дядюшка, при всем моем уважении, — не выдерживаю я. — Вы, должно быть, сошли с ума, — добавляю, как можно уважительнее, но Мариус даже бровью не повел.

— Ты либо соглашаешься на мои условия. Либо лишаю наследства, — говорит он таким спокойным голосом, словно речь идет не о моей судьбе, а о какой-то безделушке, которую можно выкинуть.

Моя судьба и наследство в его руках. Родители определенно допустили ошибку, за которую мне теперь придется расплачиваться.

— Как вы себе представляете, что я, — стараюсь не повышать голос, — наследный герцог, буду драить уборные?

— А никто не будет знать, что ты герцог, — говорит спокойно. — Зачем нам слухи? Лишим тебя дорогих шмоток, растреплем волосы, и никто не узнает в тебе герцога, — говорит он с таким удовольствием, что я точно убеждаюсь — Мариус сошел с ума!

— Это абсурд… — не выдерживаю, хотя на языке крутятся ругательства куда поотборнее.

— Ты заставил кучера несколько часов стоять на морозе, — начал он свои бесполезные нравоучения. — Ты не знаешь ни одного имени слуг, они для тебя словно пыль. Я обещал вырастить тебя достойным человеком, Дэниел, но если бы твои родители спросили, у меня бы даже язык не повернулся назвать тебя человеком.

Мариус говорил с запалом. А меня уже тошнило.

И снова этот бред о слугах, уважении и блаженном мире. От этого разговора кулаки сжимались сами собой. У меня было достаточно дел, чтобы заводить дружбу со слугами.

— Я не стану играть в служанку…

— Тогда я лишу тебя наследства, — повторил Мариус, поправив перстень на пальце. — Выбирай. Ты поедешь в зимние владения короля до конца года или останешься жить со мной. На улицу я тебя не выгоню. Буду наверстывать упущенное воспитание, пока не увижу результатов.

4

Сквозь закрытое окно слегка проникали лучики. Я провел

последние несколько часов в своих покоях, которые наполнил запах табака. Проводить меня пожаловал Гордон, друг со времен академии.

Он принес мне прощальный подарок, который я с радостью опробовал, представляя, как взбесится Мариус, когда ему доложат слуги. И как же приятно, что в ближайшее время он никак не сможет меня достать.

Гордон же держался от табака подальше, предпочитая крутится возле зеркала. Наверняка боялся любимой маменьки, которая подсовывала ему страшных, но знатных невест. Я был уверен, скоро на одной из них он и женится.

— Так ты у нас теперь служанка Дэн? — Оскалился во все зубы Гордон. Несмотря на то, что он был моим другом еще с академических времен, я не считал его менее тупым, чем он был.

— Слуга, — нервно сказала я, поправляя отвратительный костюм. Он был из какой-то мерзкой ткани, которая кололась.

— И ты согласился, Дэниел…

— Как будто у меня есть выбор.

Как только гордон узнал о решении мариуса, на меня полилась куча тупых шуток. и это продолжалось все утро. Но тупые шутки были не единственной проблемой. Гордон умудрялся разбавлять их тупыми вопросами. Я уже искренне жалел, что вообще ему что-то сказал.

— Настоял бы на своем, ногой бы топнул, ну что ты не как мужик, Дэн Ка?

Гордон ехидно улыбнулся, поправляя свои длинные белые волосы. Он посмотрел на меня, потом снова в зеркало. Я видел, как он остался доволен этим сравнением, и понимал почему.

Обычно Гордон всегда проигрывал на моем фоне, но теперь, когда я был в какой-то серой от грязи рубашке, которую было невозможно отстирать, заплатанных брюках и дырявом пальто, меня мог обойти даже самый захудалый лордишка.

— Очень жаль, Гордон, что для тебя мужик это тот, кто закатывает истерики, словно девица, — ответил Гордону, надменно вздернув бровь. — Я же лучше выполню уговор и уйду жить на свои земли.

— И думаешь, он тебе их отдаст? — усмехнулся друг. — Может, твой дяденька решил себе земли утащить…

— Они ему ни к чему, — сказал с полной уверенностью. — И Мариус не нарушает своих обещаний.

Вторую часть я произнес так же уверенно. Мариус само благочестие, он не станет нарушать договор, который сам и заключил.

— В любом случае, ты развлечёшься, — сказал Гордон, отойдя от зеркала и усевшись в кресло напротив моего. Он даже попытался скопировать мою позу. Что заставило меня только усмехнуться. — Служанки падки на развлечения.

— Фу, — не выдержал я. — Я не сплю со служанками. Они вечно воняют, даже на расстоянии.

Гордон рассмеялся, пока кривился. К чему вообще коротать время со служанками, когда есть, пусть и не очень приличные, но леди.

Аристократки пахнут душистыми травами и цветами, у них нежные руки и волосы. А служанки даже за версту мне противны.

Они моются мылом из жира животных, ну что за мерзость? Не умеют читать и писать. Глупы и невежественны. Они годятся только полы мыть и слухи по столице распускать.

— И как же, лорд Корнуэл, проживете без женской ласки? Не боитесь превратиться в своего дяденьку затворника.

Гордон снова мерзко улыбнулся от своей тупой шутки, и я задался вопросом, какого черта вообще с ним общаюсь, если он интеллектом не далеко ушел от осла?

— Ну, ты же как-то живешь, — ответил я скучающе.

Гордон еще что-то пробубнил. Но мне уже было неинтересно.

— Принеси водички, Гордон, у меня что-то в горле пересохло, — перебил его я.

Парень насупился, но встал и пошел за стаканом. И я вспомнил, почему с ним дружу.

До конца этого года я должен буду украшать зимний дворец, что ж, дядюшка, справлюсь.

Уверен там будет много челяди, управлять которой будет одно удовольствие. Удивлю их своим умением читать, примут меня за высшего Духа.

5

Лисса

Кучер вежливо открыл двери дилижанса, и я вышла, аккуратно вытягивая за собой чемодан. Cобрала с собой достаточно вещей, чтобы защелка «старика» то и дело пыталась открыться, вывалив содержимое прямо мне под ноги.

Леди Николь предлагала заменить своего старого друга на нового, на колесиках на манер аристократов. Но я отказалась. Этот чемодан был моим любимым, ведь он принадлежал родителям.

Еще до войны, когда я