А Василиса все так же боком, как краб, пересекла прихожую и вошла в спальню…

Я от порога увидела разобранную кровать в смятых простынях.

В смятых окровавленных простынях.

Под этими простынями угадывалось человеческое тело.

Мне стало тяжело дышать, и промелькнула дикая, идиотская мысль: пусть бы это лучше была крыса… Да хоть две или три, я уж как-нибудь переживу…

А Василиса подошла к кровати и таким же театральным жестом, как тогда, в детстве, сдернула простыню…

Я увидела голое окровавленное тело.

Мужское тело. Мужское крупное тело.

А потом я разглядела лицо…

И мне стало еще хуже.

Потому что я его узнала.

Конечно, узнала с трудом, потому что лицо было окровавлено и перекошено предсмертной судорогой, да и освещение было так себе, но узнать его все же было можно.

На кровати лежал Арсений.

Тот самый Арсений, с которым я постоянно сталкивалась за ланчем, тот самый Арсений, с которым я невинно флиртовала… или не совсем невинно?

Тут меня затошнило. Да не просто так, а с невыносимыми рвотными позывами.

Я бросилась в туалет, наклонилась над унитазом, и меня буквально вывернуло наизнанку.

Я прополоскала рот, стало немного легче, и я подумала: как бы было хорошо, если бы все это мне просто приснилось, если бы я сейчас проснулась дома, в своей собственной постели… И пускай бы баба Шура шастала по квартире и стучала палкой в стену, потому что ей слышится шум. Шумит у нее в голове, а она думает, что это соседи ругаются. Пускай, я бы все выдержала.

Но нет. Это не сон, и там, в комнате, лежит мертвый Арсений.

Я обернулась.

За моей спиной стояла Василиса, с закушенной по обыкновению губой.

Она оглядела меня и прошипела:

– Ты зачем приехала – чтобы я тут с тобой возилась?

Я задохнулась от возмущения:

– Ты вообще что несешь? Ты еще мне будешь выговаривать?

Кажется, она поняла, что переборщила, и снова сделала жалостное лицо:

– Извини… я сама не знаю, что несу…

Мы вернулись в комнату, хотя мне очень этого не хотелось. А хотелось бежать из этой квартирки как можно быстрее. И никогда сюда не возвращаться. Но не получится.

В комнате ничего не изменилось – на кровати лежал мертвый, окровавленный мужчина.

И это был Арсений.

– Это Арсений, – проговорила я тупо.

– Ой, а я-то не догадалась! – фыркнула Василиса.

Тут же она снова осознала неуместность своей интонации, опустила уголки губ и жалобно пролепетала:

– Да, это Арсений…

– Что тут произошло? – спросила я.

– А ты не догадалась? – вскипела она. – Обязательно надо так себя вести? Были мы тут с ним, сказать, для чего? Чтобы потрахаться!

Не знаю, чего она от меня ждала после этих слов. Но не дождалась, потому что неожиданно я не то чтобы совсем успокоилась, но взяла себя в руки.

– Это я поняла, – ответила я, – у тебя других желаний нет, только с мужиком поваляться. Я спрашиваю, как у вас до такого дошло. – Я выразительно на нее посмотрела.

Она молчала. Я преодолела себя, подошла ближе к кровати и внимательно посмотрела на мертвеца.

Только сейчас я разглядела торчащую у него из груди рукоятку ножа.

Вот откуда столько крови…

Я повернулась к сестре и скорее испуганно, чем строго спросила:

– Это ты его?

Она шарахнулась от меня – или от моих слов, замахала руками и опять прокричала шепотом:

– Ты что?! Как ты могла такое подумать?

– Но кто тогда? – Я огляделась по сторонам, давая тем самым понять, что не вижу в квартире больше никого, на кого моя неподражаемая сестрица могла бы свалить происшедшее.

Она молчала, опустив глаза.

Тогда я нашла какой-то стул, села на него и проговорила усталым голосом:

– Так что же здесь произошло? Рассказывай. Только честно. Иначе я уйду.

– Нет, не уходи! – воскликнула она испуганно, и этот испуг не был наигранным. – Не уходи, я не могу остаться здесь одна!

– Ну так рассказывай.

– Ну хорошо… мы с ним вчера поболтали, посидели в ресторане, немного выпили, ну и захотели, так сказать, продолжить общение… ну, ты понимаешь…

– Ясно, – проговорила я с сарказмом. – И ты привела его в эту квартиру…

– Ну да, а что такого? А куда еще я могла его привести? Не в свою же квартиру!

– Да, действительно… – хмыкнула я. – В квартиру твоего мужа. Ну ладно, продолжай.

– Ну, потом все было как обычно, ты же понимаешь… а потом я заснула, а когда проснулась – вот! – И она вечным своим театральным жестом показала на окровавленную кровать.

Да, теперь все стало гораздо яснее.

Это сарказм, если кто не понял.

– Но здесь же никого не было, кроме вас двоих!

– В том-то и дело! – выдохнула Василиса. – В том-то и ужас! Я совсем ничего не понимаю! Когда я заснула, он уже спал. Ну, я тоже задремала. А потом проснулась из-за луны. Луна прямо в окно заглянула. Такая большая… полная… Ну я и проснулась, ты же знаешь, что я на луну реагирую… всегда реагировала…

Она перевела дыхание и продолжила:

– Повернулась – а тут он лежит… в крови… и нож… Нет, я ничего не понимаю!

– Ты, значит, не понимаешь!.. – прошипела я зло. – Ты не понимаешь, а что же тогда говорить обо мне? И вообще, почему ты вызвала меня? С какой стати?

– А кого же еще? – Она всхлипнула. – Ты же все-таки моя сестра… самый близкий человек…

Ну вот, дождалась! Теперь она вспомнила, что мы сестры!

– И вообще, что мне было делать? – ныла Василиса.

– Вызвать полицию! – ответила я жестко.

– Что? – Она схватилась за сердце. – Полицию? Ты с ума сошла! Ведь тогда Георгий непременно узнает!

Тут я чуть не расхохоталась – нервным смехом, разумеется.

Ей грозит серьезный срок за убийство – а она больше всего беспокоится, что узнает Георгий!

Георгий – это вообще-то ее третий муж. Вышла она за него не так давно, и я его мало знаю, видела несколько раз – и все. Но впечатление о нем составила как о человеке серьезном. Чем он занимается, я толком не знаю. Не то он бизнесмен, не то при власти, ясно только, что человек далеко не бедный. И связи у него есть. Поэтому если узнает он про Васькины художества, то, конечно, просто так это дело не оставит. Что при разводе ей ничего не обломится, это и к гадалке не ходи. А может, и еще что похуже он ей устроит.

Меня охватила дикая злость. Вот теперь она, видите ли, мужа боится. Раньше надо было думать!

– В первый момент я подумала просто сбежать отсюда, оставив все как есть, – призналась сестрица. – Но потом я подумала, что рано или поздно его обязательно найдут, а квартира-то бабкина, и тогда его непременно свяжут с нами… со мной или с тобой…

– Что?! – взорвалась я. – Ты меня-то к этому делу не приплетай! Я-то тут при чем?

– Ну, квартира как бы наша общая…

– Квартира бабушкина!

– Ну да, да, но тем не менее… и ведь ты с Арсением была знакома… хорошо знакома…

– Что-о? – заорала я шепотом.

Если вы когда-то пробовали это делать, то знаете, что голос срывается и хрипит. В горле запершило, и я закашлялась.

– Ну и что, что я была с ним знакома, мало ли с кем я на обед хожу…

Это правда. В тот самом бизнес-центре, где находится моя фирма, внизу кафе, куда мы все ходим на ланч. Кафе так себе, но есть у него один большой плюс: начальство туда никогда не заходит. Наш начальник, например, обедает в итальянском ресторане, что в двух кварталах от бизнес-центра, кое-кто ездит подальше.

А мы прекрасно проводим время в кафе. Общаемся за кофе. Все-таки какое-то развлечение.

И вот несколько месяцев назад к нашей компании присоединился Арсений.