Всего одна короткая мысль пронзила паникующее сознание, и вот я уже обматываю провод пылесоса вокруг талии и завязываю какой-то путанный узел. Теперь расцепить лыжи и натянуть рассохшиеся кирзовые ботинки на голые ноги.

Всё тело казалось чугунным, пальцы не слушались, дышать получалось едва-едва, а сознание стремительно покидало меня, но я не сдавался! Сам не понимаю, как мне это удалось в таком состоянии, но теперь я падал не просто бесчувственным куском мяса в бездну, а делал это весьма экстравагантно — голым, обутым в лыжи и с болтающимся позади пылесосом на привязи.

Меня немедленно начало болтать из стороны в сторону внутри тоннеля, но…

Тут моё сознание погасло и милосердная тьма небытия распахнула свои объятия. Последней мыслью было:

«Глупо. Как глупо было соглашаться на это безумие. А ведь родители будут ждать и верить, что их сын вернётся, как и обещал в записке. Шу, гнида, чтоб твою настоящую душу драли все твари ада!»

Кажется, даже начались предсмертные галлюцинации, как вдруг спазм лёгких заставил меня очнуться.

Сильный встречный ветер не давал дышать, глаза слезились, тело терзал холод, а главное — я по-прежнему падал. Однако теперь всё было иначе!

Невзирая ни на что, я широко распахнул глаза и был поражён открывшимся видом!

Подо мной простирались поросшие лесом исполинские горы, самые высокие из которых сверкали снежными пиками, а меж гор петляли отливающие серебром реки, впадающие в блестящие озёра. Яркий солнечный свет оттенял зелень леса на склонах, придавая ей поистине изумрудную глубину и насыщенность. Большие стаи крупных птиц летали над провалами и ущельям, которыми чернели некоторые из многочисленных ступенчатые плато, плавно опускающиеся на просторную лесистую равнин. Всё это великолепие наполняло душу радостью и умиротворением.

У меня мелькнула мысль, что даже моё разбившееся всмятку тело тут будут есть красиво и умиротворённо.

— Шу, козлина, помогай приземляться! — процедил я сквозь плотно сжатые губы, чтобы их не натянуло ветром на затылок.

До земли было достаточное расстояние, чтобы мы могли побеседовать.

— Просто сдохни! — со злорадством отозвался камень на моей шее.

— Тогда ты сдохнешь от скуки, лёжа в лесу! — парировал я, логично изменив своё отношение к этому подонку.

— Ха-ха, не пытайся торговаться со мной, глупый червяк, я просто убью себя, ведь я лишь тень!

— А давай! Убейся прямо сейчас! — прорычал я сквозь зубы, уже практически выровнявшись в воздухе, как это делают спортсмены-лыжники при прыжках с трамплина.

— Сперва я полюбуюсь, как дикие звери обглодают твои кости! — ответил Шу и мерзко расхохотался.

Как говорила одна обезьянка из анекдота: «Ой звизди-и-ит…». Он копия, то есть личность точно целостная и точно не лишённая инстинкта самосохранения, идущего в комплекте с любой жизнью. Возможно, после завершения своей миссии, копии Шу сливаются с оригиналом, передавая ему новые знания и помогая придумывать новые хитрости, ведь если бы они изначально были обречены на смерть, то вряд ли согласились бы что-то делать. Таков закон жизни! Как мне кажется, любой разум стремится жить, какой бы странной формы эта жизнь не была.

Так что он откровенно лукавит, говоря о самоубийстве. Если бы это было так просто, он бы убил себя ещё межмировой бездне, когда понял, что миссия провалена, но он тут. Какие из этого выводы? Правильно, уговорить его помочь мне, а потом зашвырнуть в какую-нибудь канаву.

— Ты не сделаешь этого, ссыкло! — озвучил я вывод, на что он промолчал. — Помоги мне, и я верну тебя хозяину!

Он молчал. Я так же, молча, планировал на лыжах в небесной синеве, медленно смещаясь относительно горных пиков и всерьёз выбирая более-менее подходящий снежный склон без гигантских ступеней, чтобы воплотить единственный и крайне безумный план приземления, который пришёл в мою голову.

Чисто теоретически, это возможно, но склон должен быть идеально ровным, а лыжи сверхпрочными. Смешно, но я очень надеялся, что эти облезлые ходули обрели какое-нибудь мистическое свойство и у меня будет шанс. Можно конечно ещё попробовать лететь на пылесосе, но, как мне кажется, даже для магического мира это немного перебор, да и хрен его знает, как такое провернуть, учитывая, что этот говнюк всегда уклончиво отвечал на вопросы об управление духовной силой.

— У меня нет никаких сил, — наконец тихо произнёс Шу, когда я снизился настолько, что уже мог различить отдельные деревья в лесном массиве. — Ты умрёшь, а я сойду с ума. Это неизбежно.

«Не удивил» — успел подумать я, перед тем как у самой земли меня накрыло цунами адреналина и всё мышцы напряглись.

Я мёртвой хваткой вцепился в лыжные палки и заорал во всю глотку, когда мимо пронеслась макушка дерева и сидящая на ней крайне удивлённая птица, похожая на павлина:

— Ш-У…К-А!

Летящий следом за мной пылесос сшиб несчастную птичку и мы втроём (я, оглушённая птица и пылесос), понеслись к земле, ломая ветки и пугая жирных белок, размером не уступающих немецкой овчарке.

Момент касания земли как-то не отметился в сознании, но что там отпечаталось, так это большая кошка, которую я едва не смёл на ходу. Она прижалась к дереву рядом с кем-то, вроде тощего суслика, на которого охотилась мгновение назад. Чёрт, эти выпученные глаза кошака и её жертвы будут преследовать меня дольше, чем тот факт, что они, кажется, обнялись от ужаса, ища спасение друг в друге.

— А-а-а-а-а-а-а! ЛЫЖНЮ! — безумный крик наполнил лес.

Я продолжал нестись на лыжах обнажённой молнией, чудом маневрируя между толстенными стволами деревьев и огромными валунами. Сзади грохотал «Вихрь» привязанный к моему поясу, и прыгал из стороны в сторону, периодически врезаясь в деревья, камни, и излишне любопытных животных, отчего меня дергало каждый раз и едва не опрокидывало.

Довольно быстро передо мной организовалось разношёрстное стадо из лесных обитателей, которые пытались убежать от стихийного бедствия под названием «Серёжа на лыжах». В скорости они явно проигрывали, и мне приходилось бить их лыжными палками, чтобы либо убрать с дороги, либо придать дополнительное ускорение.

— М-а-а-а-т-ь! — заорал я, врезаясь в безнадёжно непролазный бурелом и зажмуриваясь, уже, фактически, прощаясь с жизнью.

Но случилось удивительное!

Раздался страшный грохот и мне в лицо полетели щепки… но на этом всё! Я рискнул приоткрыть один глаз и даже обернуться. Вашу Машу! Да у меня глаза полезли из орбит, когда я обнаружил позади себя широченную просеку, на