Я принял душ, заодно отметив плесень в щелях между кафельными плитками. Сплюнул на пол в качестве невысказанного «фи» этой отвратной душевой. Обтерся. Полотенце пахло прелой попкой младенца. Хотя откуда мне знать, как она пахнет? Оделся. Вышел в холл. Эл сидел в большом кожаном кресле, а Труди рядом, на пуфике, поглаживая его руку. Точно благочестивая девственница Джейн Эйр и мистер Рочестер. Натурально тошнит, когда эти двое вместе. Я ждал возвращения Джесс. Ее долго не было. Может, не так ей и нравится ее хваленая аутентичность. Посмотрим, подождем. Объявится. Никуда не денется.

Труди встала с пуфика, подошла к окну. Я обратил внимание на ее сутулые плечи. Джесс такая прямая, упругая, как молодая веточка. А Труди нет. Слышал, осанка зависит от уверенности в себе. Похоже на то!

— Попроси ее больше не брать мои вещи, — сказала Труди таким тоном, будто я хозяин Джесс, не иначе. Я аж опешил.

— Вы должны сами договариваться, — ответил я, не скрывая раздражения, и нарочито зевнул, так, чтобы всем было видно, как меня с души воротит.

— Я не могу с ней ни о чем договариваться. Она меня игнорирует, будто я ее мамочка, от которой нужно держаться подальше. И которую непременно нужно злить. — Труди прорвало. Обычно она не жалуется мне на Джесс. Она выше этого!

— Может, и так. Может, ты слишком давишь? — спросил я резонно. Только дурак не заметит, что Труди давит. Даже молчанием. Умеют некоторые люди напрягать.

Я плюхнулся на пуфик, на котором раньше сидела Труди, и Эл подскочил на месте, будто под ним хлопнула «подушка-пердушка». Я заржал, ткнул Эла кулаком в плечо. Он хоть и придурок, а все-таки забавный.

— Если бы я не давила, неизвестно, что бы с нами было. Это вопрос безопасности, — сказала Труди, поджав губы. Казалось, она сейчас расплачется и бедняга Эл вместе с ней. От дурацкой эмпатии, которая, видно, выработалась у него из-за долгого общения с телятами.

— Потому ты ее и бесишь! — ответил я. Ну а что, это ведь правда. — Бесишь, потому что давишь.

Труди хмыкнула. Я заметил, что мои слова ее прилично задели. Наверное, она пребывала в иллюзии, что они с Джесс хоть немного подруги. На глазах у нее заблестели слезы. Пожалуйста, только не это. Увольте, а. Спасибо! Появилась Джессика. Ее присутствие всегда наполняет комнату веселостью и такой приятной женской легкостью, что в прямом смысле становится светлее. Ей-богу, сам не знаю, как так получается.

— Почему все такие мрачные? — спросила моя девочка.

— Гиг обидел Труди, — констатировал Эл с недовольным выражением махрового бюрократа из офиса государственных служащих штата, живущего от уик-энда к уик-энду.

Джессика глянула на меня с осуждением.

— Да, есть такое дело. Просто я сказал, что Труди давит.

— Не продолжай, Гиг. Ни к чему это, — осадил меня Эл.

Думаю, он не хотел еще больше нагнетать. Тут я с ним солидарен. Я и сам не хотел. И Джессика тоже. А чего хотела Труди, никто из нас не знал.

Лучше расскажу о хорошем. Вчера мы гуляли вдвоем с Джесс. Был кайф. Океан на Шри самый бушующий из тех, что приходилось встречать. Детство я провел в Майами. Так там не так. Чтобы выпросить у Посейдона идеальных волн, надо поплясать с бубном и принести в жертву молодого бычка. Только это может объяснить редкое появление там хоть сколько-нибудь подходящей волны в тот момент, когда хочется постоять на доске. И те споты, что встречаются на берегу, — так это только болванки для приезжих. Курам на смех такой серф. Не в пример Калифорнии. А тут волны зачетные и спотов полно под любой прогноз. Шум как на параде. Бьются о берег, друг о друга, беснуются. Я рад, что привез Джесс сюда. Она давно не выглядела такой счастливой. Исподтишка надела платье Труди. Та покупает кучу всего по интернету, но никуда не ходит и не носит и половины из того, что таскает с собой. Джесс шопинг ненавидит, а наряжаться любит. Вот и одалживает у Труди без спроса.

Гуляли мы замечательно. Джесс прошлась подолом платья по кромке воды и песка. Оно стало тяжелым внизу, и лямки то и дело падали с плеч. Я сказал ей, чтобы перестала поправлять их. Мне нравится, когда на мою жену смотрят. У ланкийцев голые плечи не приняты. Туристы — ладно. Туристам простительно. А «локал уимен» себе такого не позволяют. Это у них признак распутного образа жизни. Так мне местные сказали. Кто их разберет, брешут или нет? А мне распутство нравится. Чего в нем плохого?

Думаю, отдых и смена обстановки пойдет нам на пользу. Отношениям и вообще. Последнее время у Джесс все больше противоречивых желаний. Мне вроде нравится. Но иногда пугает. Потому что один черт знает, чего от нее ожидать.

А еще и Эл с Труди. Хочется, чтобы их не было. Мы с Элом даже не друзья. Вынужденные сожители. Нашли какой-никакой компромисс. Терплю его. И Труди терплю. А в другой момент думаю: слава богу, что Эл есть. Без него было б совсем тяжко. Ведь он Труди понимает, как ни крути. И мне с ней общаться не приходится.

Эл. За лежаками

Зной спал, и находиться на берегу стало наслаждением. Мы ужинали в пляжном ресторанчике. Разбросанные по береговой линии столы напоминали дрейфующие на воде шхуны. Медленно двигались официанты, утопая ногами в песке. Пошатывались, ловили баланс и, выпрямив спины, выставив вперед подбородки, рывками вышагивали по зыбучей поверхности. На каждом столе горела свеча в высокой вазе. Сквозь стекло в подрагивающем свете виднелся бушующий горизонт, как буря в стакане. Гипнотическая штука. Гиг завелся и с меня не слезал. Как заходит речь про футбол, он неуправляем. Можно, конечно, со всем соглашаться, но я буду не я, если не постою за New England Patriots. Так мы и катались туда-сюда на чертовом колесе противоречий.

— А я настаиваю, что ребята из Miami Dolphins делают всех ваших Брэди вместе взятых, — выпалил Гиг, не дожевав кусок стейка.

— Наших Брэди? Этот парень единственный в своем роде. Назови хоть одного столь же яркого квотербека за всю историю Dolphins! — возразил я.

— Футбол — командная работа, — ответил Гиг так, будто открыл великую истину. — Нельзя всю дорогу выезжать на одном чемпионе. Лучше ты назови кого-нибудь из твоих хваленых Patriots, кроме Тома Брэди, про кого можно сказать: «Раз этот парень в деле, победа за нами»!

— Легко: Дрю Бледсо, Джимми Гаропполо, Кэм Ньютон, — начал перечислять я.

— Ньютон только