— Здравствуйте, — обратилась к ней Ирина Игоревна, — похоже, тут были лотосы. Они уже отцвели или еще не начали?

— Здравствуйте, — повернулась к ней женщина, — а они в этом году не цвели. Ученые сейчас разбираются, почему так произошло. Разные предположения — может, лебеди повредили стебли, а может, состав воды изменился. Как выяснят, будут работать над этим. Так что в ближайшем будущем, возможно, и зацветут лотосы.

Ну вот, тут тебе и ученые следят за озером, и лебеди, и лотосы, и вон лавочки какие красивые, и плитка, сразу видно, все новое. А тетя говорила «три двора осталось»!

Приветливая женщина продолжала рассказывать об успехах села, о его умелых и уважаемых местными жителями руководителях, и Ирина Игоревна села рядом с ней на лавочку.

Как же тут хорошо! В зеркальной глади озера отражается высокое голубое небо с огромными причудливыми кучевыми облаками. И вроде бы жарко становится под июльскими лучами солнца, но вот по озеру пошла рябь, подул ветерок, и живительная прохлада словно веером обмахнула лицо и тело. Плывут величественные лебеди, а над озером возвышаются огромные высоченные сосны с пушистыми зелеными лапами, раскинутыми в разные стороны.

Как, должно быть, хорошо здесь жилось моим предкам! Ведь и они когда-то наслаждались этим солнцем и этой прохладой, смотрели на эти озера и эти сосны. Работали, отдыхали, любили. Радовались природе, любимым людям, новым детям, своим успехам в этом райском месте. Если бы только не ворвалась в их жизнь революция и все последующие войны!

— А где у вас тут кладбище? — спросила Ирина Игоревна у своей собеседницы.

— А в ту сторону если идти, надо пройти через лес, потом будет мост через реку, потом опять лес, и тогда уже кладбище.

Да, далеко идти, еще и через лес. А так бы хотелось там побродить, увидеть могилы Куриловых и Романовских — далёких предков, давших начало нашему роду, и чьи судьбы так тесно переплелись с историей великой страны.

Однако, Ирине Игоревне и так непривычно было оттого, что такая большая территория и так мало людей. А тут идти через лес, через реку и опять через лес. Впрочем, она заметила, что тут никто никого не боится, ведь вокруг все свои, односельчане. Нет никаких заезжих чужаков, гастролеров, даже бродячих собак нигде не видно.

— Вы случайно не знали Куриловых и Романовских?

— Куриловых знала, тетя Аня Курилова жила возле церкви. А Романовские… фамилия знакомая вроде…

Обойдя озеро с противоположной стороны, она увидела стройного красивого белого лебедя на траве, совсем рядом. Какой-то дедушка с палочкой ласково с ним разговаривал, называл Петрушей.

— А его лебедушку как зовут? — поинтересовалась Ирина Игоревна.

— Мы еще не дали ей имя, — взглянул на подошедшую местный житель, — ее совсем недавно из Петербурга привезли для Петруши. Он без пары скучал очень, а теперь вот, они вместе.

— Так может, скоро и птенцы появятся.

— А как же, конечно, появятся. А чайки, тоже парочка, сами здесь поселились. Мимо пролетали, остановились отдохнуть, да так и остались. Видят же, что так хорошо, никто не обижает.

— А на зиму птицы здесь не останутся?

— Что вы, конечно, не останутся. На зиму их переводят в специальное помещение с искусственным водоемом. Специалисты там за ними ухаживают. А озеро будут расширять, благоустраивать, обещают, что в следующем году и лотосы опять зацветут.

Какие здесь люди простые и добрые, — в который раз подивилась Ирина Игоревна. К кому ни подойди, все так дружелюбно разговаривают, даже не зная, кто я и откуда. Теперь я понимаю, почему папа всю жизнь с таким теплом и благодарностью вспоминал своего деда Тимофея Ивановича, моего прадеда. Тут даже незнакомые дети со мной здороваются на каждом шагу, а у нас в городе соседи по подъезду не здороваются, только грызутся, кто чье место на парковке занял, кто во сколько шумит да кого достали соседские собаки.

За озером располагался шикарный детский парк. Из динамиков лилась приятная современная музыка, по пути встречалось множество красивых цветных скульптур животных и мультяшных героев. Были тут целые семейства слонов, быков, оленей. На лавочке сидел Чиполлино, в тени деревьев стояли волк и заяц из «Ну, погоди!», кот Матроскин, кот Леопольд и Кот в сапогах. Ближе к забору стояли качели и карусели.

Выйдя из парка, Ирина Игоревна увидела высокую стеллу и пошла к ней по асфальтированной тропинке среди высоких деревьев.

Это была высокая белая стелла с изображением скорбящей японской женщины и надписью на русском и японском языках: «С чувством покаяния и глубокой скорби жителям Ивановки от народа Японии, от Сайто Рокуро и его единомышленников. 1995 год». На самой верхушке стеллы, среди облаков в лучах солнца возвышался православный крест.

То есть в 1919 году японцы натворили здесь дел, и не прошло ста лет, как они раскаялись.

Ирина Игоревна вздрогнула, вспомнив рассказы бабушки о том, что творилось здесь в тот страшный день 22 марта 1919 года во время Гражданской войны и нашествия интервентов.

Ну что, теперь надо искать краеведческий музей. Женщина у озера говорила, что он где-то за вторым озером.

Пройдя через деревянный мост, Ирина Игоревна вышла к деревянной синей церкви, которая в этот день оказалась закрытой. Совсем недалеко от нее было здание краеведческого музея.

Она осмотрела все экспонаты и фотографии, прочитала все материалы, попадавшиеся на пути.

Затем вышла в зал, посвященный нападению интервентов в 1919 году. На центральной стене висела огромная картина с изображением горящей Ивановки.

Под картиной, в стеклянном столе, лежали пожелтевшие от времени листы бумаги с фамилиями, набранными на пишущей машинке. Очень много листов с фамилиями. Среди них нашлась и надпись: «Курилов Иван Спиридонович, 50 лет». Фамилия прапрадеда в списках жертв японской интервенции и белогвардейцев. Только не был он никакой жертвой, он был настоящим героем.