Что касается моих редких перерывов в медицинских целях, вы же не хотите, чтобы на вас работал инвалид, не так ли? Поэзия, в конце концов — это моё расслабление. Ах, это дар Бесконечности стремящемуся человеку! Без неё я был бы пустой оболочкой. Орби говорит, что у меня неплохие стихи. Всё это только для того, чтобы подкрепить моё эго, после того как вы его разрушили — по пять центов за слово. Люблю и целую. Рик.

Двадцать четвёртое мая, полночь.

Дорогой Рик:

Я не уверен, есть ли вообще толк в этой статье об атомной энергии. Халберт — изгнанник, учёный, дискредитированный по всей Земле и Системе. Не понимаю, неужели меркурианцы настолько глупы, чтобы поддерживать его? Большую часть своего срока изгнания он был скитальцем и самозваным пророком атомной энергетики. Хлам стоимостью в пять миллиардов долларов — вот что ты описал в своём отчёте. Стоит ему только пискнуть, и он взорвёт половину Меркурия, включая тебя. Я, конечно, буду скучать по Меркурию.

Тебе обязательно копаться в подобных вещах? Мне нужны интересы людей, жизнь, романтика! Тем не менее, мы сможем использовать часть твоего материала, рассматривая всё с точки зрения превосходства Земли. Как её второсортные учёные отправляются на другие планеты и становятся там гениями. Но, пожалуйста, дай мне хоть какой-то повод думать, что я не полный дурак, раз отправил тебя на это задание. Пожалуйста!

И, чёрт бы тебя побрал, Рик, перестань надо мной издеваться, пять центов или не пять центов. Ты прям такой чувствительный? Ты настолько толстокожий, что тебя нужно оскорбить, чтобы привлечь твоё внимание на пять минут. Если не считать выпивки и поэзии, ты — неплохой журналист, так что мне приходится постоянно направлять тебя, даже по пять центов за слово. Этот Орби, наверное, плохо на тебя влияет. Голливуд, да? Я и отсюда чувствую, что он распутник. Он явно не человек, раз ему нравятся твои стихи.

Ну, что скажешь, Рик? Может, ты действительно начнёшь вести себя как хороший мальчик? Браун.

Двадцать пятое мая, полдень.

Уважаемый шеф:

Ваше красноречие тронуло меня. По дороге в обсерваторию Тёмной стороны я рыдал, как женщина. Но это были слёзы от холода, шеф. Это действительно опасное путешествие. Одна небольшая трещина в вашем герметичном костюме, и вы замёрзнете насмерть за одну минуту. Чтобы добраться туда, потребуется не более трёх часов. Но за это время чудовищный холод просачивается мимо ваших обогревательных спиралей. Температура поверхности — минус 120 градусов. Вот уже миллиард лет на этой стороне вечной ночи Меркурия.

Дальше, за пределами Сумеречной территории, там, куда не могут проникнуть Горячие ветры, температура опускается почти до абсолютного нуля. Никто никогда не проходил пешком больше ста миль.

Я прибыл в Обсерваторию, чувствуя себя живой ледышкой. Но это того стоило. Конечно, они обогревают её с помощью подземного трубопровода, который доставляет воздух с дневной стороны. Умные, эти меркурианцы, хотя я думаю, что всё придумали земные инженеры. Как бы то ни было, вот он, огромный трехсотдюймовый телескоп-рефлектор.

Отличные визуальные условия и непрерывная съёмка. Именно здесь Джимсон обнаружил десятую планету, Гермес, восемьдесят лет назад, ещё до того, как космические корабли смогли улететь так далеко. Астрономы Меркурия делают бесконечное количество фотоснимков. Они не доверяют своему зрению. Оно, естественно, слабое из-за яркого солнечного света, под котором они родились. Одним из их достижений было обнаружение дюжины комет вблизи Сатурна. Хвосты этих комет были настолько тонкими, что их невозможно было увидеть с самого Сатурна!

Однако здесь не так тёмно, как можно было бы ожидать. Отсюда, в противостояние, диск Венеры выглядит почти таким же ярким, как полная Луна на Земле. Существует легенда об О'Рурке, первом землянине, побывавшем на Тёмной стороне более ста лет назад. Он увидел Венеру. Вернувшись на Землю, он поклялся, что у Меркурия есть спутник. Он был простым парнем, который случайно оказался исследователем, и не очень разбирался в астрономии, поэтому и не придумал ничего лучше. Хотя этот вид действительно вводит в заблуждение.

На самом деле Венера одурачила, или вдохновила, молодую пару из нашей компании, которая, то ли от холода, то ли от отсутствия холода, затаилась в тёмном углу и предавалась любовным воркованиям. Случайно наткнувшись на них — я говорю, случайно, — они были настолько потрясены, что признались, что у них медовый месяц, как будто я этого не знал. Но каков был результат. Шеф, эта девушка — бостонская светская львица Фэншон Риджворд! А её таинственный партнёр по побегу — шофёр частного ракетного корабля её семьи — Энди Джонс! Сенсация на первой полосе для вас, шеф, и никакой дополнительной оплаты.

Эта псевдолуна вдохновляет и меня тоже. Я написала несколько лаконичных строк в качестве оды звёздам: «Ты — бриллиант в волосах Ночи…», но, не буду продолжать. Я уже заранее слышу ваше фырканье. Но, как я уже сказал, Орби считает меня начинающим поэтом первого ранга.

Перед возвращением гостям подали горячий суп. В кои-то веки мне действительно понравилось это блюдо. Кстати, об атомной энергии, шеф. У этого супа такой аромат, что от малейшего его запаха сыр со стыда улетел бы на Марс. Но, ей-богу, мне начинает нравиться это варево.

Говоря об атомной энергии, Халберт, при нашей вчерашней встрече, упомянул одну интересную вещь. Он мог бы обогревать территорию ночной стороны энергией, получаемой в результате его технологического процесса. Надеюсь, вы собираете все данные о научном аспекте этого вопроса. Событие состоится через два дня.

Слушайте, шеф, не критикуйте моих друзей так, как вы критикуете Орби. И будьте осторожны. Орби говорит, что я как раз такой, какой нужен для кино — сильный молчаливый герой. Так что, может быть, если немного поднапрячься, что уже предлагалось, я смогу попасть на студию «Бегемот» по возвращении. А «Мультипланетник» лишится своей самой яркой звезды. Вставьте это в свои ракеты и запустите их. Но вы знаете, что я бы вас не подвёл, шеф. С любовью. Рик.

Двадцать пятое мая. Полночь

Дорогой Рик:

Ты что, не слышишь моих стонов? Эта последняя белиберда в радиопередаче об обсерватории Тёмной стороны была просто отвратительной. Я подозреваю, что это одно из двух. Либо ты были в том, что ты обычно называешь поэтическим настроением, либо просто пьян в стельку. У Андерсона случится редкое заболевание мозга, поэтому ему пришлось переписать твой материал, чтобы мы смогли его использовать. Но, полагаю, мне придётся дать тебе ещё один шанс, из чистой жалости.

И твоя сенсация насчёт