оставив прежнюю жизнь позади?

Церковь, выбранная для бракосочетания, располагалась на краю города, на Белом острове. Здесь, в непосредственной близости от старого сельского рынка, было очень людно и шумно. Сновали в толпе воришки и лоточники, стреги торговали плохо сделанными амулетами. Едва заметив Дженевру, бело-зеленые ленты в ее волосах, все начинали смеяться, улюлюкать и свистеть. Юная невеста приносит удачу. Дал бы кто-то немного удачи ей самой.

Они все шли и шли, не беря ни коляску, ни портшез, ни лодку, и Дженевра начала уставать. Никогда прежде ей не приходилось столько ходить пешком, и она, хоть и не считала себя неженкой, совершенно выбилась из сил.

- Синьор, - Дженевра поймала мужа за рукав. - Долго еще нам идти?

Альдо Ланти вырвал руку и ответил ей отрывисто и грубо:

- Скоро. Иди.

- Синьор, - робко спросила Дженевра, - я чем-то обидела вас? Или моя семья?

На этот раз ответа не последовало.

Она прошли, должно быть, половину Сидоньи, пока не достигли канала Слёз. Здесь по обе стороны возвышались огромные особняки с ажурными решетками на окнах и инкрустированными ставнями. Отец мечтал о таком доме, и его мало тревожила глупость и бесплодность подобных мечтаний. Дженевра же никогда не желала ничего подобного, но вот она — стоит перед огромной дверью, выкрашенной голубой краской, и дрожит от страха.

Синьору Ланти, которого предстояло выучиться звать «мужем», принадлежал большой трехэтажный особняк с надстройкой. Стеклянная крыша в восточной его части блестела на солнце. Дом стоял на углу, одной стороной выходя на узкий и сырой канал Слёз, а другой — на Великое озеро. Из окон наверняка видно было Дворец Света, а может, и усадьбу самого герцога Сиду, занимающую целый остров. Уличный фасад, в Сидонье как всегда совсем узкий и незначительный, выходил на площадь Масок. Обернувшись, можно было увидеть протяженное здание с лоджиями, забранными решетками. Дворец Наслаждений. Бордель. Мысль о таком соседстве заставила щеки Дженевры вспыхнуть румянцем.

Целомудрие в Сидонье считалось личным делом каждого, поэтому, наверное, добродетельных женщин здесь было больше, чем на всем побережье. О мужчинах не скажешь ничего подобного, но и они предпочитали посещать куртизанок, а не съезжать от жен к своим любовницам, как это делают нобли Роанаты и Вандомэ. И все же, Дженевре, невинной и бесхитростной, это тривиальное для Сидоньи соседство казалось чудовищным.

Ходит ли синьор Ланти к куртизанкам?

Конечно, ходит, поняла Дженевра, едва войдя в дом. Напротив двери висела картина настолько бесстыдная, что ее не повесил бы у себя даже синьор Валони, известный на весь город соблазнитель. Вернее повесил, но в спальне или в кабинете, но никак не в холле, у всех на виду. Нужно было отвести взгляд от непристойного полотна, но он словно примерз. Щеки пылали. Женщина, куртизанка — только у них на теле могут быть рисунки и даже татуировки, которым позавидует и моряк — лежит обнаженная до пояса, ниже укрытая алым шелковым покрывалом. Груди ее пышные, молочно-белые, напряженные соски подкрашены помадой. Рук не видно, они под одеялом. Женщина улыбается томно и смотрит призывно на зрителя.

- Нравится? - спросил Ланти вкрадчиво.

Дженевра подскочила от неожиданности, наступила на шлейф и начала падать. Горячие руки подхватили ее, одна легла на спину раскрытой ладонью, вторая на затылок, сминая уложенные утром косы. Кажется, сердце перестало биться. Дженевра замерла, не дыша, глядя на мужчину и с ужасом осознавая, что сегодня, возможно прямо сейчас разделит с ним ложе.

Ланти поставил ее ровно и убрал руки. Крикнул:

- Бригелла! Где тебя носит?! Проводи синьору в ее комнату!

И ушел.

* * *

По легенде вода в Ведьмином источнике была целебной, но Альдо в легенды не верил. Вода как вода. Он прополоскал кисти, убрал их в футляр и начал собираться. Рауле Басси, разглядывающий лист последние минут десять, наконец отмер и потянулся к своим карандашам.

- «Что за блажь?», как говорят почтенные синьоры из Академии. Зачем тащиться в такую даль с красками ради пары кроликов?

- Видел «Искупительную жертву» Аломана? - поинтересовался Альдо у своего друга.

Тот кивнул и пожал плечами. О картинах роанатца он был невысокого мнения, да и вообще под сомнение ставил существование у них пристойной живописи. Да и есть ли она вообще где-то за пределами прекрасной Сидоньи?

- Несчастный козел издох на третий день, - Альдо скормил разомлевшему кролику капустный лист. - Привели следующего, и следующего, и следующего. Великовата цена для картины, которую продали за три сотни серебряников.

- Зажарим их на ужин? - Басси утратил интерес к теме, теперь его волновали жирные кролики.

Альдо хлопнул в ладони, животные подскочили и скрылись в траве. Басси досадливо поморщился и съязвил:

- Ах, да. Ты же ешь только рыбу. Это потому, что с ней не о чем поговорить?

- Я люблю рыбу.

Они с Рауле знали друг друга целую вечность, были оба подростками, когда очутились в мастерской синьора Фронутти. Прославленный мастер был прижимист, а юные его ученики прожорливы и шкодливы. Они быстро научились, что вместе легче, чем порознь; дружба родилась из выгоды и длилась уже больше двадцати лет. И в этой дружбе не было места зависти и обидам.

Пообедали в итоге хлебом и сыром, глядя, как разгорается над заливом закат. Жарко заспорили, какие следует взять пигменты, чтобы запечатлеть это сочное буйство красок. Будь с ними третий их приятель, Базиле Мондо, и спор наверняка перерос бы в драку. Но Базиле стало тесно с Ланти и Басси в одном городе, и он отправился к вандомэсскому двору. Сидонские живописцы везде в чести.

- Альдо, - проговорил Рауле, когда спор утих, сойдя на нет. - Что может хотеть стрега?

- Твою душу.

- Я имел в виду — в подарок?

Альдо посмотрел на друга, и сердце кольнула тревога.

- Стрега, Рауле?

- Почтенная дама, - зачем-то принялся уверять его Басси. - У нее чайная лавка в южной части, у порта. Ее чай с травами и пряностями излечил мою простуду и хандру этой зимой. Она красива.

- Стреги всегда красивы.

Нет, красивы девушки из Дворца Наслаждений. Красива юная Дженевра, что ждет его дома. Стреги… в них нечто большее, нечто первозданное. Невольно на ум приходят старинные баллады, в которых Любовь, Мир и Сила, совокупляясь, порождают пленительных демонов. Говорят, стреги по ночам превращаются в туман, проникают в спальни и вытягивают кровь из женщин и семя из мужчин. Говорят, стрега мале, их проклятье невозможно