– Мне казалось, что люди… э-э-э… среднего возраста должны сообщать о нем с гордостью.

– Ну, разумеется. И я вот-вот приглашу «Книгу рекордов Гиннеса» удостовериться, до какой степени я стара.

Повисла неловкая пауза, которую старая дама решила прервать. Ей никогда не нравились такие паузы.

– Не выношу, когда люди опаздывают.

– Точность – вежливость королей.

– Ну и кто же из нас старый?

– Почему вы так говорите?

– Потому что я не слышала этого выражения с того момента, как Рузвельт его произнес во время Ялтинской конференции.

– Вы слишком молоды, чтобы присутствовать на Ялтинской конференции.

Щеки дамы покраснели.

– О, как это мило!

– Ведь если вам девяносто лет, это значит, что вы родились примерно… в 1926 году. Значит, в 1945, когда проходила Ялтинская конференция, вам не было и двадцати.

Максин была поражена рассудительностью молодого человека. Судя по всему, наркотики разрушили еще не все нейронные связи. Хорошая новость, так у нее больше шансов сделать из него отличного врача.

– Я сказала восемьдесят с небольшим. После определенного момента считать перестаешь. А дни рождения больше похожи на обратный отсчет, чем на праздник. Впрочем, в доме престарелых пироги становятся редкостью. Их скорее принимаешь за розыгрыш старухи с косой, намекающий, что скоро она придет и за тобой. Вот уж кто любит полакомиться. Но вы правы. Кое-кому из стариков все еще нравится справлять день рождения. Им кажется, что они супергерои. Я правда никогда не видела, чтобы супермен терял вставную челюсть и носил подгузники лучше, чем Марти Шубертс.

– А кто такой Марти Шубертс?

– Мой сосед по комнате. И могу вам сказать, что это не слишком приятно видеть… как, впрочем, и нюхать. Вот поэтому-то я и не люблю дом престарелых, там одни старики. Это угнетает. Я всегда плохо ладила со стариками.

– И вообще, вы же молоды, как в шестьдесят.

– В пятьдесят! Ну, вы меня поняли.

Они улыбнулись друг другу. Алекс посмотрел на часы.

– Что ж… Мне придется вас покинуть. Тот, с кем я должен был встретиться, меня надул.

Максин посмотрела направо, потом налево. Никого.

– Кажется, меня тоже надули.

– Вам нужно куда-то поехать? Если хотите, могу вас подвезти.

– Это очень любезно, милый юноша, но я отправляюсь в длинную дорогу. Я еду в Брюссель.

Алекс вытаращил глаза.

– Макс? – неуверенно спросил он.

Максин склонила голову и вытащила из сумочки очки с толстенными стеклами.

– Да. Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Я Алекс.

– Алекс?

– Алекс с сайта partage-voiture.com.

– Что же вы мне раньше не сказали, что это вы?

– Откуда же я знал, я думал, что Макс – это мужчина…

– Я Макс… Максин.

– Вы должны были бы об этом сообщить, мы чуть не разминулись. И вообще-то вы тоже могли бы меня узнать.

– Как же, по-вашему, я могла вас узнать, молодой человек? Мы ведь с вами не знакомы. Я старая, но не ясновидящая.

– Да по машине! Она обозначена на сайте. Я же написал – «Рено Твинго».

– Ох, все эти новые машины так похожи!

– Она совсем не новая, 2002 года.

– Для меня ново все, что после 1950 года.

4

Максин рассматривала, а точнее – инспектировала салон машины. С тех пор, как она в нее села, никто из них не сказал ни слова. Может, оно и к лучшему. Молодой наркоман мог повести себя агрессивно.

Впрочем, что-то в нем даже внушало Максин некоторую нежность, как будто перед ней был выпавший из гнезда птенец, который попытался взлететь слишком рано. Может, он расстался со своей подругой или – поди знай в наши дни! – cо своим другом. Может, родители выгнали его из дома. А может, он хотел надуть наркоторговца, и его заказали. Или его ищет полиция. Может, он шпион, раскрывший крота, и теперь ему грозит смертельная опасность… Как все это будоражило воображение!

А может, он просто парень, который едет в Брюссель.

Оба молчали, при этом каждый знал, что дорога неблизкая. Максин снова принялась тщательно осматривать машину. Чистая, но неухоженная. Как и ее владелец. Во всем чувствовалась какая-то небрежность. Апатия. Усталость.

Она надеялась, что, по крайней мере, он сможет нормально управлять машиной. Максин осторожно глянула на парня. Вид у него был сосредоточенный. Он как будто в своем мире. Как будто даже не видит, что она сидит рядом. Может, притворяется?

По виску Алекса медленно скатилась капля пота. Наверное, у него ломка, и ему срочно нужна доза, вмазка, шпиганка. Ох, не надо ей больше смотреть передачи Бернара де Вильярдьера[5].

Она попыталась как-то разрядить обстановку.

– Знаете, я совершенно не имею ничего против наркоманов.

Алекс удивленно поднял брови, но продолжал, не отрываясь, смотреть на дорогу.

Это что, старушка предлагает ему наркотик, что ли? Только этого не хватало. Нафталиновая кокаинистка. У него и так полно проблем, не доставало еще неприятностей с полицией. Он решил не отвечать, но это не остановило бабку, которая добавила:

– А иной раз была не против косячка.

Ну, точно. Старушенция втюхивала ему наркотик.

– Тем лучше для вас. Но я этим не балуюсь.

И он решительно покачал головой из стороны в сторону в подтверждение своих слов.

Конечно, Максин допустила промашку. Этот парень был в гораздо более тяжелом состоянии, чем она предполагала. Он уже перешел на тяжелые колеса. Она покопалась в памяти, чтобы вспомнить названия самых сильных наркотиков, из тех, что принимала в Вудстоке[6]. Но все, что относилось к тогдашнему периоду ее жизни, было странным образом покрыто туманом.

Вдруг у нее в памяти всплыла передача – спасибо Бернару! – о притонах Марселя и о процветавшей в них наркоторговле.

– Может быть, вы предпочитаете кокаин?

Алекс на секунду оторвался от дороги и в ужасе посмотрел на Максин.

– Ни в коем случае!

Сколько пижонства в этом нарике!

– Ну не опиум же? Это, знаете ли, дорого и немодно.

– А вы в этом неплохо разбираетесь, как я посмотрю.

– Ну, не так уж, – сказала она, скромно махнув ручкой. – Только пытаюсь быть в курсе.

– Отвечаю вам: нет, я не курю опиум.

– Тогда остается лишь экстази. Или, может, оксикодон?

Алекс остановился на светофоре. Впереди он увидел полицейского, покупавшего кофе в «Старбаксе». Не стоит ли позвать его на помощь, чтобы отвязаться от старушки-наркоманки? А что если она прячет пистолет под своим лавандовым жилетом или финский нож под плиссированной юбкой? Нет, полицейский ему ни за что не поверит: наркодилерша в жемчужном ожерелье и ходунках? Go fast[7] в Твинго? Он будет выглядеть