– Ты прав. Я немного погрешила против истины.

– Стало быть, соврали.

Она помахала рукой, как будто отгоняла муху от лица.

– На самом деле я не интересуюсь механикой, я так написала, чтобы исключить сексуальных маньяков.

Алекс не верил своим ушам:

– Сексуальных маньяков?

– Да. Я смотрела репортаж Бернара Вильярдьера. Он шел как раз после сюжета о проституции и наркотрафике в Либероне. Или о Лилле, где процветает нелегальная торговля поддельным маруалем[12].

Он глядел на нее в полном изумлении.

– Маруаль, сыр такой, – сочла нужным объяснить Максин.

– Но какое отношение имеют сыр и проституция к вашему профилю на сайте?

– Ясно какое: эта передача предостерегала меня от психопатов, которые используют Интернет, чтобы наброситься на молодых женщин. Мне совсем не хотелось очутиться в могиле!

– Так вы подделали ваш профиль?

– Ну, зачем сразу громкие слова! Не мудрствуй лу́ково! И вообще, в отличие от тебя, я соврала всего один раз.

– Ну, разумеется! Вы же в самом деле любите Тур де Франс.

– Именно так.

Алекс недоверчиво посмотрел на Максин. Он явно не верил ей.

– Велосипедные гонки, да?

– Да. И что?

– Мне казалось, что это скорее по мужской части.

Краска залила щеки Максин, испещренные мелкими морщинками.

– Замечание твое – сексистское, а «это», как ты выражаешься, – не болезнь, «это» увлекает до страсти массу людей. Я знаю множество женщин, обожающих Тур де Франс.

– В самом деле? – спросил Алекс, скорчив скептическую мину.

– В самом деле. Реймонда Лёкё, например.

И на ее лице появилась довольная улыбка, из разряда «Ну, что, съел?», которая, судя по всему, ничуть не смутила «мальчика».

– А это кто?

– Моя бывшая почтальонша. Тоже покойная.

– Стало быть, информация проверке не подлежит.

– Жермена Ришье.

– …

– Моя школьная подруга.

– …

– Покойная.

Он закатил глаза.

– Жоржетта Дебу.

– Дайте угадаю: покойная.

Она пожала плечами с самым невинным видом:

– Что я могу поделать.

Алекс на секунду задумался:

– Ладно! Кто выиграл Тур де Франс в 1985 году?

Максин, задумавшись, прикрыла веки:

– Проще простого! Бернар Ино.

– Впрочем, вы могли бы мне сказать все что угодно – я про это не знаю абсолютно ничего.

Он вздохнул и сделал музыку громче. Максин тут же убавила громкость, заткнув рот Бони М.

– Теперь, когда мы кое-что знаем друг о друге, не мог бы ты мне сказать, зачем отправляешься в Брюссель?

– Просто так.

Максин почувствовала, что он не хочет ничего больше ей говорить, и предпочла его не торопить.

Алексу, не привыкшему скрывать правду, было не по себе. Он уже столько всего порассказал этой даме, о которой, однако, по-прежнему ничего не знал сам. И задал ей тот же вопрос:

– А вы-то зачем едете в Брюссель? Навестить кого-то? Может, вашу семью?

– У меня больше нет семьи.

Воцарилась тягостная тишина. Та, что заставляет почувствовать малейшие колебания воздуха. Алекс хотел лишь поддержать разговор, но коснулся какой-то болевой точки. Нужно было немедленно что-то сказать, только что? В подобных случаях всегда так трудно найти слова.

– Простите меня.

– За что? Ты же в этом не виноват.

– Так значит, вы едете посмотреть Брюссель? На экскурсию?

Максин посмотрела прямо в глаза молодому человеку.

– Тебе лучше не знать.

9

– Это почему же мне лучше не знать?

– Слушай меня. Ради твоего же блага.

Алекс искоса посмотрел на нее, вдруг что-то заподозрив. Он вспомнил, как она предлагала ему наркотики. Вообще говоря, он о ней почти ничего не знал. Он подытожил про себя те немногие сведения, которыми располагал:

Вышла из дома престарелых. Означало ли это, что она действительно там жила?

Ехала в Брюссель. Что она собиралась там делать?

Семьи у нее не было. По ее словам.

Ее муж был психиатром. Погуглить.

Любит музыку в стиле техно. Подозрительно.

Смотрит много, даже чересчур много, репортажей.

Ничего особо криминального в этом не было. Но осторожность никогда не помешает.

– Вы, по крайней мере, не совершаете ничего незаконного?

Надо было написать в профиле, что он не хочет пассажира с криминальным прошлым.

Хуже всего было то, что «преступница» лишь загадочным образом пожала плечами.

– Вы хотя бы не в бегах?

Хорошенькое дело! Не иначе, как нарвался на Бедовую Джейн[13] в кардигане из чистой шерсти!

– Да нет!

Она отмахнулась.

– Значит, торгуете наркотиками. Наверняка. Я смотрел передачу – не вам одной их смотреть – где рассказывали, что наркомафия использует пожилых людей для провоза наркотиков. У таможенников не возникает подозрений, и груз уходит как по маслу.

Он оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Максин.

– Послушайте-ка. Я не желаю участвовать в ваших темных делишках. Я отвечаю за свою «Твинго». Да она и не выдержит полицейской погони. И вообще, тюрьма – это не для меня. Я псих, и в конце концов огребу по полной, мы все знаем, чем это заканчивается. Нет уж, у меня и без того куча проблем…

Старая дама положила руку на плечо Алекса, чтобы остановить его.

– Хватит нести всякий бред, лучше смотри на дорогу, а то попадем в аварию. Ты этого хочешь? Лично у меня нет желания умирать. Во всяком случае – сейчас и вот так.

Они молча смотрели какое-то время на бегущее им навстречу шоссе. Монотонно мелькающие разделительные полосы в конце концов немного успокоили их.

– Ну? – спросил Алекс.

– Что ну?

– Вы скажете мне?

– Что я должна сказать?

– Зачем вы в Брюссель-то едете? Я начинаю психовать из-за этого.

– Я уже объясняла – лучше тебе этого не знать. Поверь, что иначе ты еще больше распсихуешься.

– Вы не наемная убийца, по крайней мере?

Он взглянул на Максин и спохватился:

– Да нет, это было бы смешно!

– А почему это было бы смешно? – нахмурилась старушка.

– Потому что… м-м-м…

Алекс неуверенно очертил ее рукой в воздухе.

– Потому что я слишком древняя, да? В КГБ, представь себе, есть агенты и постарше меня.

– Так вы из КГБ?

От изумления он сделал резкий поворот, но тут же пришел в себя и взялся покрепче за руль.

– Ты чокнулся? Ты же нас убьешь!

– Так вот что! Вы из КГБ…

Максин наслаждалась повисшим в воздухе напряжением. Ей доставлял удовольствие полученный эффект. Но это не могло продолжаться вечно, ей надо было признаться.

– Нет.

– Что значит «нет»: вы не из КГБ или вы не можете мне ничего сказать, иначе вам придется меня убить?

Максин рассмеялась:

– Ты слишком много смотришь телевизор. Нет, я не из КГБ.

– Так зачем же вы меня уверяли в обратном?

– Я