— Ох, милая, — сказал мой папа, когда я позвонила родителям и сообщила, что в этот уик-энд не будет никакого свадебного приёма на заднем дворе. — Что произошло? — он наверняка подумал о смерти или ещё каком несчастье.

— В действительности, — сказала я, — ничего. Просто… Такая прорва денег…

— Если вам, девочки, нужна помощь, то…

— Нет! Боже, нет. Я не это имела в виду. Просто говорю, что свадьбы — дорогое удовольствие, — я ни о чём таком не думала. Зачем я вообще заикнулась о деньгах? Я глубоко вздохнула и сказала: — Я… Мы… Просто осознали, что, наверное, форсируем события.

— Так сказала Грэйс? — спросил папа уже совсем другим тоном.

Тоном, который говорил, что Грэйс больше никогда не омрачит своим появлением порог нашего дома. И, возможно, другие пороги тоже.

— Нет. Нет, это взаимное решение. Фактически, это я подумала, что мы слишком торопимся. Грэйс не… Грэйс тут ни при чём. В смысле, тут вообще нет ничьей вины, потому что мы просто делаем шаг назад. Хотя нет, шаг в сторону.

— Не понимаю. Ты съехала со своей квартиры.

— Я знаю.

— Вы встречались больше года. Вы вместе всё это время.

— Знаю.

— Ты уезжаешь от Грэйс? Вы расстаётесь…

— Нет, — поспешно прервала его я. — Нет, я этого не хочу. Мы не расстаёмся. У нас всё замечательно.

Тишина, которая последовала за этим утверждением, напугала меня.

— Не хочешь поговорить с матерью?

— Что? Нет! Пап, правда.

— Что происходит? — я услышала глубокий голос матери на заднем плане.

— Ундина и Грэйс отменяют свадьбу.

— Откладываем, — запротестовала я.

Я услышала звук, словно трубка телефона скользнула по воздуху, и потом моя мать резко спросила:

— Ты в порядке, доча?

У меня опять ком встал поперёк горла, но я ответила:

— Честное слово, мам, у меня всё нормально. У нас всё прекрасно. Просто подумали, не слишком ли мы быстро двигаемся.

— Мы с папой можем чем-нибудь помочь?

— Нет.

— Мы обожаем Грэйс.

— Я знаю.

Она вернула трубку папе, и я услышала её шёпот:

— Ундина в порядке. Давай дадим им самим разобраться во всём, Вильям.

В это мгновение я отчётливо поняла, что сделала всего лишь первый звонок из множества. В течение следующих пары дней мне придётся каким-то образом убедить семьдесят с лишним человек в том, что свадьбу можно отложить, даже если в ваших отношениях царит мир и покой.

ГЛАВА 3

— Есть идеи насчёт ужина? — спросила Грэйс, вошедшая на кухню несколько часов спустя.

— Совсем забыла о времени, — я разглядывала её спину, пока она изучала содержимое холодильника.

Оглянувшись, Грэйс улыбнулась мне. Может быть, вышло немного грустно, но тем не менее это была улыбка. И облегчение для меня. Я нерешительно улыбнулась в ответ.

— Грэйс?

— Что?

Я пристально посмотрела ей в глаза.

— Я ничего не заканчиваю.

— Ладно, — уголки её губ слегка приподнялись.

— Я просто чувствую, что… Не знаю. Трудно объяснить, — призналась я. — Будто всё происходит чересчур стремительно. Знаю, в этом нет никакого смысла, ведь нам понадобилось больше года, чтобы прийти к этой точке отношений.

— Ты струсила, — просто сказала она.

— Так вот как ты это называешь, — я устало отложила записную книжку.

— Так это называют все, — пожала она плечами. — Лучше раньше, чем позже.

Я кивнула. Трудно было подобрать слова. Каким-то образом тот факт, что она старается понять, делал всё ещё хуже. Грэйс тяжело вздохнула.

— Ну как бы то ни было. Я уважаю то, что ты не из того сорта людей, которые готовы ехать хрен знает куда лишь потому, что стесняются остановить поезд.

Я мысленно скривилась от картинки, где я дёргаю стоп-кран, а гигантские тормозящие колёса, искря и визжа, тормозят об рельсы. Потому что правда в том, что я проехала на этом поезде намного дольше, чем следовало. Грэйс была человеком целеустремлённым, а я не хотела стоять у неё на пути.

— Как твой лоб?

— Нормально, — я осторожно потрогала лоб.

— Определённо будет синяк.

— Знаю.

Мне было плевать на лоб, я хотела, чтобы Грэйс не меняла тему, хотя, наверное, это была правильная идея. Нам обеим нужно было вернуться к нормальным отношениям, насколько это возможно. Вернуться на базу!

Возвращаемся на базу! Я вытащила нас на эту холодную, пустынную залитую лунным светом пустошь… И тут мы в опасности. А поэтому отступление к привычной повседневности было бы для нас, наверное, самым безопасным вариантом.

— Не хочешь приложить лёд?

— Спасибо.

Она открыла дверцу холодильника, а я встала, закрыла блокнот и отложила его на другой конец стола, чтобы он не мозолил нам глаза. Слон в комнате.

Моё сердце ныло при каждом взгляде на него. Проведя два часа за попытками отменить всё, чего с таким трудом добилась Грэйс, я чувствовала эмоциональное онемение. Насыпав лёд на чистое кухонное полотенце, Грэйс подала холодный свёрток мне. Я приложила его ко лбу, который запульсировал, стоило лишь вспомнить о ссадине. Она вновь вернулась к созерцанию содержимого холодильника. Я вернулась к рассматриванию древесного узора на разделочном столе. Возможно ли, что то, что причиняет боль сейчас, в итоге принесёт исключительно добро? Была ли это трусость?

Паниковала ли я из-за пустяков? Ну, не совсем пустяков. А может быть, я позволила себе отвлечься и начала грузиться из-за ерунды? Ну… И где мои мелочные заботы? Типа той, что когда мы решили пожениться, я заявила, что хочу нечто вроде религиозной службы. Не обязательно венчание в церкви, но что-то вроде того. А Грэйс сказала, что не верит в Господа, но раз уж мне хочется венчаться, то она не против. Вот так “не против”. И если существует жизнь после смерти, то с кем она хочет быть на небесах, со мной или с Джессикой? Будем ли мы вместе в загробной жизни? В смысле, я понимала всю нелепость, но именно это мучило меня, когда вечером, лёжа в кровати, пыталась заснуть.

— Пивасика? — прервала Грэйс мои размышления.

— Спасибо.

Она открыла две бутылки и отдала одну мне.

— Будем здоровы.

Мы чокнулись донышками бутылок. За нас.

Сделав глоток, она бледно улыбнулась и спросила:

— Ну так что там с Нун и Фрэнкос?

— Отстранены.

— Летние каникулы начались раньше.

Пиво ослабило тиски, сжимающие горло, появившиеся после того, как я поведала Грэйс о своих тревогах по поводу поспешной свадьбы.

— Этот бардак длится с начала экзаменов, — это тоже от меня не зависело.

В то мгновение, когда кулачок Милы Фрэнкос соединился с моим лбом, обе их судьбы были решены. Единственная причина, почему Фрэнкос не обвинили в нападении и избиении