Моё облегчение продлилось недолго. Дверь на лестничную клетку, состоявшая из резной древесины и толстого стекла, была открыта и подпёрта ящиком, на котором было резко нацарапано «Файлы».

Всё ещё косясь на этот ящик, я вошёл внутрь.

— Да мать твою за ногу и в задницу! — женский голос, точно не принадлежавший моей пожилой соседке, эхом донёсся сверху.

Я поднял взгляд как раз в тот момент, когда дорогой чёрный рюкзак покатился в мою сторону по ступеням как дизайнерское перекати-поле. Моё внимание привлекли длинные стройные ноги, стоявшие примерно на середине лестничного пролета.

Эти ноги были обтянуты гладкими леггинсами цвета мха, и зрелище становилось всё лучше и лучше. Пушистый серый свитер был укороченным и позволял увидеть полоску гладкой загорелой кожи поверх крепких мышц, при этом подчёркивая аккуратные изгибы её тела. Но больше всего внимания требовало лицо. Скулы, которые достойны быть высеченными из мрамора. Большие тёмные глаза. Раздражённо поджатые полные губы.

Её волосы — такие тёмные, что почти казались чёрными — были коротко подстрижены и выглядели так, будто кто-то только что запустил в них пальцы. Мои руки сжались в кулаки вдоль боков.

Ангелина Солавита, также известная как Лина или бывшая девушка моего брата из давнего прошлого, была красавицей. А ещё она была на моей лестничной клетке.

Не к добру.

Я нагнулся и подобрал рюкзак у своих ног.

— Извини, что в тебя полетел мой багаж, — прокричала она, пока затаскивала большой чемодан на колёсиках по последним нескольким ступеням.

Я ни капельки не жаловался на такой вид, но серьёзно волновался о том, как пережить светскую беседу.

Второй этаж вмещал в себя три квартиры: мою, миссис Твиди и ещё одну пустую, рядом с моей.

Мне хватало проблем из-за того, что напротив по коридору живёт пожилая вдова, которая не уважала приватность и личное пространство. Мне не нужно ещё больше отвлечений дома. Даже если это отвлечение выглядело как Лина.

— Въезжаешь? — крикнул я в ответ, когда она снова появилась на вершине лестницы. Это слово прозвучало неестественно, мой голос казался натужным.

Она одарила меня одной из тех лёгких сексуальных улыбок.

— Ага. Что на ужин?

Я наблюдал, как она сбегает вниз по лестнице, двигаясь быстро и грациозно.

— Думаю, твоя готовка будет лучше всего, что я смогу предложить, — я не был в продуктовом… Ладно, я не помню, когда в последний раз заходил в «Продукты Гровера», чтобы купить еду. Сколько себя помню, я выживал за счёт еды с доставкой.

Лина остановилась на последней ступеньке, отчего наши глаза оказались на одном уровне, и окинула меня медленным взглядом. Её улыбка сделалась ещё шире.

— Не принижай себя, красавчик.

В первый раз она назвала меня так несколько недель назад, когда обрабатывала мою рану, швы на которой разошлись, пока я спасал задницу своего брата. Тогда мне надо было думать о горе бумажной работы, с которой придётся разбираться из-за похищения и последовавшей перестрелки. Вместо этого я сидел, прислонившись к стене, и отвлёкся на прохладные умелые руки Лины, на её свежий и чистый запах.

— Ты флиртуешь со мной? — я не хотел выпаливать это, но держался на чистой силе воли.

Ну, хотя бы я не сказал ей, что мне нравится, как пахнет её стиральный порошок.

Она выгнула бровь.

— Ты мой новый привлекательный сосед, шеф полиции и брат моего бойфренда в колледже.

Она наклонилась на дюйм ближе, и одна-единственная искорка чего-то тёплого заворочалась в моём нутре. Я хотел уцепиться за неё, укрыть ладонями, пока она не растопит мою оледеневшую кровь.

— Я очень люблю плохие идеи. А ты разве нет? — теперь её улыбка сделалась уже опасной.

Прежний Я включил бы обаяние на максимум. Получил бы удовольствие от флирта. Оценил бы взаимное притяжение. Но я уже не тот мужчина.

Я приподнял её рюкзак за лямку. Её пальцы переплелись с моими, когда она потянулась, чтобы забрать. Наши взгляды встретились и задержались. Та искорка превратилась в дюжину крохотных тлеющих угольков, которых почти хватило, чтобы я вспомнил, каково это — чувствовать что-то.

Почти.

Лина внимательно наблюдала за мной. Эти карие как виски глаза всматривались в меня, будто я был открытой книгой.

Я высвободил свои пальцы.

— Чем, говоришь, ты зарабатываешь на жизнь? — спросил я. Лина упоминала это вскользь, сказала, что это скучно, и сменила тему. Но её глаза ничего не упускали, и мне стало любопытно, что за работа позволяла ей на несколько недель задержаться в Жопе Мира, штат Вирджиния.

— Страхование, — ответила она, вешая лямку рюкзака на плечо.

Ни один из нас не отступил. Я не сделал этого потому, что эти угольки были единственным хорошим чувством, что я испытал за многие недели.

— Что за страхование?

— А что? Хочешь оформить новый полис? — поддразнила она, начиная отстраняться.

Но я хотел, чтобы она оставалась близко. Мне было нужно, чтобы она раздула эти слабые искры и взглянула, есть ли во мне хоть что-то, заслуживающее горения.

— Хочешь, чтобы я отнёс это? — предложил я, большим пальцем показывая на коробку с файлами у двери.

Та улыбка исчезла.

— Я сама, — отрывисто сказала она, пытаясь пройти мимо меня.

Я перегородил ей дорогу.

— Миссис Твиди сдерёт с меня шкуру, если узнает, что я заставил тебя тащить эту коробку по лестнице, — настаивал я.

— Миссис Твиди?

Я показал вверх.

— Квартира 2С. Она состоит в группе любителей поднимать тяжести. Но ты с ней скоро познакомишься. Я в этом уверен.

— Если её нет дома, она не узнает, что ты не потревожил свои пулевые ранения, настояв на том, чтобы тащить коробку вверх по лестнице, — заметила Лина. — Как заживает?

— Нормально, — соврал я.

Лина хмыкнула и снова приподняла бровь.

— Да что ты?

Она мне не верила. Но моя жажда тех крохотных крупиц чувств была так сильна, так отчаянна, что мне было всё равно.

— Полный порядок, — упорствовал я.

Я услышал тихий рингтон и заметил проблеск раздражения, когда Лина достала свой телефон из какого-то скрытого кармашка в поясе леггинсов. Это было очень мельком, но я заметил на экране «Мама», прежде чем она нажала «Игнорировать». Похоже, мы оба избегали своей семьи.

Я воспользовался шансом и отвлечением, чтобы взять ящик, при этом демонстративно используя свою левую руку. Моё плечо пульсировало, спина покрывалась холодным потом. Но как только я снова встретился с ней взглядом, те искорки вернулись.

Я не знал, что это; лишь понимал, что нуждаюсь в этом.

— Вижу, упрямство Морганов в