— Отец, можно тебя на пару слов после завтрака?

— Я буду занят, — буркнул отец. — Нужно съездить кое куда и зачаровать артефакты. Говори сейчас.

По правилам хорошего тона этот вопрос не стоило выносить на всеобщее обсуждение. Но если просит, то ладно.

— Мне нужны деньги, — спокойно сказал я.

— Да-а? — с издевкой протянул отец. — И сколько?

— Трехсот тысяч хватит. Через месяц верну четыреста.

Похоже, я попал в болевую точку, о которой сам давно позабыл. Отец зло блеснул глазами и зарычал:

— Я на твои хотелки тратиться не буду! У меня и так каждый день голова болит: где же взять денег на наше обеспечение, на оплату слуг, на выплату пенсий всем тем, кто работал и пострадал на наших заводах! Ежедневно езжу по городу, использую родовую силу и каждый чертов час думаю о том, где бы заработать и наконец избавиться от долгов, которых у нашего рода больше, чем платьев у твоей сестры!

Не слишком приятно получать в лицо таким отказом. Да и Нику он зря зацепил — сестра вздрогнула и уткнулась взглядом в тарелку. Теперь до конца дня будет себя корить. Это со мной сестра временами вела себя вызывающе.

Я не стал раздувать скандал и швыряться словами, только плечами пожал.

— Ладно. Понимаю.

Я не глава рода, а наследник. Именно отец заведует ресурсами, а рационально он их тратит, или нет — уже другой вопрос. Тем более, что и зарабатывает в семье он один, не считая парочки крохотных ателье, которыми управляет мама. Когда-то были еще заводы, на которых и держалось наше родовое благополучие, но они сгорели.

— Не понимаешь, — по инерции выдал отец, но тон слегка сбавил.

— Как скажешь.

Отец посмотрел на меня удивленно, но что именно его удивило — моя немногословность или спокойствие, я уточнять не стал. Выпрашивать подачки не буду — не видит во мне взрослого человека, значит, пока и не стану обсуждать с ним взрослые вопросы.

На этом отец и успокоился. Зато — заговорила Алиса. Прелестный звонкий голосок разнесся по залу:

— А на что же ты хотел потратить целых триста тысяч, если не секрет? Помнится, совсем недавно ты не захотел тратить сотню тысяч на артефакт иллюзий. Я хочу знать, что для моего будущего супруга в три раза важнее его внешнего вида и впечатления, которое он производит на публике.

Сквозившее в вопросе ехидство слушать было в разы менее приятно, чем голос. Интересно, что раньше я не замечал подобного поведения за девушкой — в свои семнадцать я был не слишком наблюдательным. Похоже, потому отец с матерью и отменили наш брак — поняли, что хорошей жизни у такой пары не будет? А я на них злился тогда…

— Тебя что-то беспокоит? Я всегда готов обсудить с тобой любую тему.

— Серьезно? — вскинула брови Алиса. — О, меня беспокоит многое. Ты не забыл свои постоянные проигрыши на дуэлях в Академии, репутацию мягко говоря, слабовольного человека?

— Алиса… — с предупреждением в голосе сказала мать, но это не сработало.

— Но больше всего меня бесит, что ты плюешь на мнение свой будущей супруги! Ты меня ни во что не ставишь!

— Алиса! — со сталью в голосе произнесла мама. — Ты выходишь за рамки!

На секунду мне показалось, что девушка взорвется. Она бешеным взглядом уставилась на мать, но сумела взять себя в руки.

— Прошу прощения, Екатерина Андреевна, Савелий Айдарович, — с усилием сказала девушка. Хотя судя по напряжению в голосе, она идет против себя, и сказать ей хочется совершенно другое. Интересно, что? А вот сейчас и узнаем! Как говорят, куй железо, пока горячо!

— Да ладно, продолжай, — махнул я рукой. — Мне понравилась твоя откровенность, так что давай и дальше со мной начистоту. Все-таки супруги будущие, как-никак.

Алисе нужна была всего одна искра, чтобы вспыхнуть. Но я поджег девчонку так, что отсветы пожара наверняка увидят где-нибудь в Твери. Ее отношение полилось на меня, будто из переполненного ночного горшка.

— Начистоту? Ты — ничтожество, только и умеющее транжирить деньги родителей! Когда в Академии ты снова получаешь кулаками по шраму, я втайне радуюсь этому! А твои победы меня огорчают! Липов и даже Сергеев из Академии мне нравятся гораздо больше, чем ты! Представляя нашу возможную брачную ночь, я ужасаюсь!

Девчонка встала, отодвинув стул. Смотрит на меня, как на какое-то насекомое. Пальцы сжаты в кулаки, но руки дрожат.

— Отличная речь, — махнул я вилкой с куском котлеты. — А теперь, будь добра, проваливай.

— Я приношу извинения за свое поведение за столом роду Алмазовых, — сказала Алиса, не отводя от меня взгляда. — Ну а тебе, Айдар, я желаю никогда не найти себе женщины. Прощайте.

Видя мою невозмутимость, Алиса резко обернулась и, цокая каблуками, направилась прочь из зала. Наверное — в свою комнату, собирать чемоданы.

Я оглядел семейство. Ника улизнула под шумок — не любит она споры и конфликты. Мать отложила приборы и устало откинулась на спинку стула. Отец сидел, сжимая нож и вилку так, будто готов их в кого-нибудь воткнуть. Только Степан ел с аппетитом и ловил каждое слово.

— Я донесу ситуацию до главы Соколовых и потребую у них триста тысяч, что тебе нужны, — сказал отец. — А потом она при всей нашей семье принесет тебе извинения за сказанное.

Я был другого мнения — зачем возиться с девушкой? Я здесь, чтобы стать богом. Эта Алиса мне не сдалась и даром, со всеми своими извинениями.

— Рад, что ее отношение вскрылось сейчас, а не после года брака. Но извинения мне не нужны.

— Нужны! Мы — старый, уважаемый род. Я не позволю никакой сопле топтаться по имени моего сына!

Я посмотрел на растрепанную львиную гриву отца, на усталое лицо и глубокие морщины. В будущем я действительно сделал наш род великим, пусть и не стал управлять им сам, как полагается наследнику, а отказался от этого права в пользу брата. Но в этом времени, похоже, в величие Алмазовых верил лишь один человек — глава рода. Верил, даже когда чужие рода стервятниками кружили вокруг нас и отрывали от нашего рода кусок за куском.

Даже когда наш род