Шрифт:
Закладка:
Проблемой стало то, что ашминиты в черных кварталах за стеной пробудились заметно раньше людей. Впрочем, агрессии они не проявляли. Но я на всякий случай увел всех наших за стены. Если придется таки добивать ашминовую орду, то лучше это делать уже после пробуждения основной частью легионов, а не кучкой уставших венаторов.
Ашминиты отползали в тоннели и темные места, а вот туземцы вообще не понимали, что дальше делать. Они поверили в божественную силу Гастоса, а божок был да сплыл. Только голова досталась мастерам Фальвуса. Те обещали ее сохранить и продемонстрировать Сенату. Показать товар лицом.
«Бой закончен, отгремела битва, но нам еще придется наводить порядок в этой помойной яме». — сетовал Фальвус.
Да уж. С Канртегом надо будет повозиться, постоянно слушая навязчивый шепот мертвых, что держат на себе проклятый город. Кстати, о проклятьях. Где ещё летают четыре фантома. Кроме того, на острове может оставаться Альденг. Очень хотелось бы с ней плотно пообщаться на тему ее плохого поведения в зале проклятий.
«Гинд, когда отдохнешь, нам надо будет найти беглую магичку. Чрезвычайно интересно, что за фокус она выкинула в Ониксовом Зале. Так что проведите с коллегами расследование».
«Как прикажите, стратег. Я и сам хотел бы разделаться с этой беловолосой. Она вообще-то в розыске на территории Империи. Откладывал этот вопрос по дипломатическим причинам, но раз Альденг сама показала свою гнилую натуру, то щадить ее не стоит».
В розыске? А! Точно. На нее же повесили все северные художества по оживлению дохлых богов. Сделали Альденг козой отпущения грехов моих тяжких.
Город оживал все сильнее. Пришлось отправить часть венаторов на добивание гулей, в которых некоторых погибших людей обратили проклятые фантомы. Однако сами сосредоточия ненависти пока не вылезали. Они скрылись где-то в глубине Разлома.
— Кажется, мы проспали все самое интересное… — растерянно произнес Поций, заходя в зал.
— Даже немного вам за… видую. — ответил я, зевая.
В центре Канртега уже образовались толпы. Несмотря на старания фантомов и монстров, большая часть населения выжила. Теперь люди возвращались по своим домам. Однако перед этим все они удивлялись солнцу. Лишь небольшие рваные облака гнал куда-то на восток легкий ветерок. Но скоро проклятье снова начнет атаку на город и темные тучи скроют небесную синеву. Как я понимаю, Сагион накачивал в подчиненные души негативную энергию. Они скапливались в подземельях и на дне морском, вытягивали жизнь из всего, до чего могли добраться.
В бастион вернулась Орина. Девушка тоже валилась с ног, но еще оставались дела. В том числе те, которые я собираюсь на нее свалить. Хотела спасать город — пожалуйста. Заметная часть легионеров проснулась. Они помогут остальными нашим. Горожанами пусть занимается Орина, а я нанесу дружеский визит в сонное царство Морфея.
Чужие сны на этот раз не выпали, но мне открылось кое-что крайне любопытное.
Сначала я увидел белую дымку и хлопья снега, кружащиеся на ветру. Эта завеса держалась несколько минут, а затем сквозь нее начал проступать другой образ. Высокая горная гряда с белыми шапками ледников на фоне седых облаков. В одну из вершин ударила молния. Наверное, это Трон Забытого, о котором мне рассказывал Тев.
В отличие от прочих имперских богов, Старик по легенде был когда-то одним из титанов. Люди выбрали его объектом для поклонения и посчитали воплощением некоторых своих качеств. Доблести, отваги, ярости, гнева, боевого безумия.
Горная гряда была где-то вдалеке. А перед моим взором оказался рунный камень, украшенный разноцветными лентами. Перед ним стояли глиняные и деревянные чаши с подношениями. Там были замерзшие цветы, маленькие фигурки воинов и животных, браслеты, медные кольца, вышивка и сломанные мечи. В центре всего этого стояла большая каменная чаша очень древняя на вид. Ее черный материал будто бы насквозь пропитался жертвенной кровью. Тонкие острые шипы покрывали всю ее поверхность. Кажется, что нельзя было взять ее в руки, не заплатив за это своей кровью.
Рунный камень нависал как бы над шипастой чашей. На его поверхности можно было заметить своего рода желоб. Думается, камень поливали сверху жертвенный кровью и она стекала вниз в чашу. Такой вот простенький, но со вкусом алтарь на свежем воздухе. Сама поверхность рунного камня была светло-серой. Высеченные на нем символы моя система не считывала как слова, если вообще сейчас работала. Взор мой был направлен на камень и я никак не мог изменить это. Слово бы смотрел кат-сцену из игры. Цвет поверхности камня изменился. На него как будто бы проецировалось изображение. Образ был сильно искажен, но я сразу угадал какие события мне показывают. Короткий бой с Гастосом и последующее отрезание головы.
«Ладно. Ладно», — прозвучал на фоне горного ветра голос мертвого пирата. — «Решим все по старому. Ты ведь этого от нас хочешь? Старое доброе кровопролитие в твою честь».
То были его последние слова.
На камне поверх картинки выступила кровь. Капли быстро стекали вдоль желоба, попадая в чашу. Все произошло за считанные секунды. После остатки крови впитались в поверхность камня. Но из чаши кровь никуда не делась. Это индикатор? Когда чаша наполнится, то я получу вторую сторону силы стратега? Вероятно так.
На камне появился новый образ. В этот раз я узнал улицы и стены Сейд-Нирама. Бой трое на трое. Мое противостояние с Яхсадом. И снова на камне выступила кровь, стекая в чашу.
«Один на один?» — раздался в завываниях горного ветра голос давно сгинувшего шаддинского стратега. — «Ты чернокнижник и сын змеи. Этот вызов бросаешь лишь потому, что надеешься убить меня чарами. Трое на трое. Никаких колдунов, демонов, чудовищ».
Еще кровь стекала в чашу. Сложно прикинуть точное количество, но ощущение, что она заполнилась сильно больше, чем на две сотых. Возможно, система учета крови у Забытого сложнее, чем объяснял Сагион. И, например, поединки со стратегами считаются чем-то особо почетным. Если так, то очень хорошо.
А вот смерть Эламы мне Забытый не засчитал. Я не поразил его в бою, а казнил уже после, да и в процессе мне помогали.
Затем последовало еще несколько сцен моего участия в массовых баталиях, но за них мне начислили лишь совсем чуть-чуть жертвенной крови. Видение оборвалось, утонув в белом тумане. Я проснулся, ощущая прилив бодрости и сил. Вот сейчас, действительно, захотелось праздновать. Редко после прежних военных кампаний я настолько ярко
