Шрифт:
Закладка:
Перед самым отъездом, начальника экспедиции Питера Ауфшнайтера, меня, Луца Хиккена и Ганса Лобенхоффера (ещё двоих членов нашей экспедиции) пригласил к себе адмирал Канарис. Абвер интересовала вся возможная информация о размещении английских войск в Британской Индии. От него мы и узнали, что экспедиция Шеффера установила радиосвязь между столицей Тибета Лхасом и Берлином. Обстановка в мире уже тогда складывалась сложно, и всем было ясно: война Германии и Британии — вопрос ближайшего будущего. После покорения Нанга Парбата мы должны были зафрахтовать судно, которое доставило бы нас обратно в Европу, а в случае обострения обстановки уйти в Лхасу и оттуда передать все собранные сведения в Германию.
Проехав восемь тысяч километров, мы достигли Индии и начали подниматься на Гималаи. Маршрут восхождения проложили по леднику Рейкьяк. Двадцать девятого июля 1939 года мы разбили свой четвёртый лагерь на высоте шесть тысяч восемьсот метров, а четвёртого августа вышли на площадку пятого лагеря. Резкое ухудшение погодных условий и участившиеся лавины не позволили продолжить покорение вершины.
Несмотря на полученную при подъёме травму ноги, я хотел продолжить восхождение, но Ауфшнайтер запретил мне это. Спустившись с ледника, мы отправились в Карачи, где в конце августа нас должно было ждать судно. Корабль опаздывал. Грозовые тучи Второй мировой войны сгущались все сильнее. И тогда было принято общее решение добраться до Персии. Питер не верил в начало Второй мировой войны и решил остаться в Карачи, позволив нам разделиться. Купив автомобиль, мы преодолели несколько сот километров до Лас-Бела, к северо-западу от Карачи, но там нас практически арестовали, приставив к нам восемь британских солдат под предлогом нашей охраны. Через два дня после нашего возвращения в Карачи Англия объявила войну Германии. Нас арестовали и пятнадцатого октября 1939 года отправили в лагерь для военнопленных Дейра Дан.
О том, что происходило в лагере, о своих побегах и о том, как попал в Лхасу к Далай Ламе, я пишу в своей книге, надеюсь, скоро её закончу и опубликую.
Вот только не всё можно представить на суд общественности. Меня сочтут лжецом, фантазёром или сумасшедшим. Но и держать в себе то, что мне удалось увидеть и узнать, я не могу.
В конце апреля 1944 года группа из семи человек собралась вместе и решила совершить побег из лагеря. Петер Ауфшнайтер, Бруно Трайпель, Ганс Копп, Заттлер и я планировали направиться в Тибет, а Рольф Магенер и Хайнс фон Хафе, которые прекрасно знали английский, собирались через Индию добраться до Бирмы. Наш план состоял в том, чтобы переодеться в костюмы рабочих, ремонтирующих ограду лагеря. Мы сами тайно сшили в лагере форму английских офицеров, которую одели Хафе и Магенер. Остальным обрили головы и надели тюрбаны. Измазав сажей, перемешанной с пылью, наши лица и руки, мы играли роли индийцев. Не моргнув глазом, сопровождаемые нашими «офицерами», мы прошли мимо караульных за ворота лагеря. Уйдя из поля зрения охраны, мы шмыгнули в кусты и переоделись в подготовленную для побега форму цвета хаки.Из своих предыдущих неудачных побегов я сделал вывод, что мне комфортней одному, поэтому я попрощался с остальными беглецами и продолжил побег сам. В этот раз я шёл только в ночное время суток, а на рассвете искал укрытие и отдыхал до сумерек. На десятый день побега я встретил четверых своих товарищей по лагерю. И дальше мы пошли вместе. Семнадцатого мая перед нами встал перевал Цанчок-Ла высотой пять тысяч триста метров. Вдоль дороги на перевале была навалена груда камней, украшенная молитвенными флагами благочестивых буддистов. Здесь мы решили сделать привал и обсудить свои дальнейшие планы, которые состояли в том, чтобы дойти сначала до священной горы Кайлас, а оттуда, двигаясь вдоль берегов Брахмапутры, достичь Восточного Тибета. Это была наша последняя ночь на территории Индии. Преодолев перевал, мы шли по священной земле Тибета.
На пути к Лхасе нам повстречалось немало заброшенных пещерных монастырей, а однажды мы обнаружили одну деревянную дверь, которая показалась нам занятной. Огромных размеров, таких, что в неё без проблем могла заехать большая грузовая машина, она была обита полосами железа без единого намёка на ржавчину. С большим трудом открыв её, мы в ужасе отпрянули назад: из темноты на нас смотрели огромные глаза гигантского позолоченного Будды. Пещера была огромная, и мы не решились, не имея необходимого снаряжения, исследовать её всю, но и то, что мы увидели, поразило наше воображение…
Статуя Будды, сделанная, как мы смогли понять, из какого-то сплава, покрытого позолотой, была высотой не менее шести метров. Фигура божества, сидящего в позе лотоса, располагалась недалеко от входа и держала правую руку поднятой пальцами вверх. Раскрытой ладонью, как бы останавливая тех, кто зашёл в монастырь, заставляя спросить себя: «Зачем ты здесь?». Левая рука раскрытой ладонью лежала на стопе правой ноги, а на ней лежал круглый шар, покрытый пылью.
Пока мы, замерев у входа, не решались пойти дальше, Магенер приблизился к статуе и, с трудом дотянувшись до шара, смахнул с него пыль.
Как я уже сказал, статуя была огромная, поэтому и казавшийся небольшим на её фоне шар был не менее метра в диаметре.
Рольф протёр его каким-то куском ткани из своей сумки, на шаре проявились узнаваемые континенты Земли, и мы с изумлением поняли, что это глобус! Материки и острова, горные хребты и возвышающиеся вершины, реки, озёра и океаны, знойные пустыни, обширные низменности и гигантские территории, покрытые лесами, предстали перед нашим взором. Даже своим глазам в первые минуты мы не поверили, когда увидели, что глобус начал медленно вращаться, поворачиваясь к нам другой стороной. А затем нам показалось, что Земля вздохнула, по ней пробежала лёгкая рябь, и все семьдесят процентов её водной глади ожили. Потекли реки, моря и океаны задышали волнами, набегающими на береговые линии, а вода стала настолько прозрачной, что мы увидели глубоководные желоба, подводные котловины, срединно-океанические хребты, океанические плато, расселины и долины.
Самое поразительное заключалось в том, что, вглядываясь в представшую перед нами картину, мы начали замечать, как она становится более объёмной и реальной. Позже, обмениваясь своими впечатлениями, выяснилось, что каждый из нас видел свою картинку, которая разворачивалась перед глазами и увеличивалась в размерах, как только мы сосредотачивались на ней.
Рольф, стоявший непосредственно перед глобусом, почему-то увидел меньше всего.
