«Х-м-м… а ведь и правда, мелькнуло что-то такое в голове. Как будто мальчишка оправдывается перед взрослой женщиной. Перед учительницей, вот!».

- Леночка… Хочешь поиграть в учительницу и мальчика? Ты будешь меня строго отчитывать, а я буду виниться перед тобой? Хочешь?

Было слышно, как женщина глубоко вздохнула, а потом, снова – «мур-мур-мур» хрипловато:

- Ах ты негодник! Ты меня заводишь даже на расстоянии! Ну что с тобой делать, Ванечка? У тебя совсем нет совести!

- Лена! Закрутился совсем – не знаю, на чем уже и душа держится! Но я, сладкая моя, все помню. Можешь не верить мне, но – все помню.

- Ну и когда же? Сколько я могу тебя ждать? – потом негромкий смех, - И сколько я могу обманывать Риту?

«Бляха-муха! Еще и Ритка!».

- Она что – рядом с тобой?

- Ага… боишься? Правильно боишься! Чем дольше мы ждем, тем больше тебе придется вытерпеть! Но нет, Риты рядом со мной нет.

Иван поперхнулся, откашлялся и постарался вернуть себе хоть каплю маскулинности:

— Это еще кому терпеть придется, сладкая моя!

- Ваня! Ну зачем ты меня все больше заводишь? – было слышно, как женщина хихикнула и совсем понизила голос, - я и так уже… влажная! А может… может ты ко мне сейчас приедешь, а?

- Как сейчас? И куда?

- Ну как куда? На службу ко мне. Ты, что же, уже забыл даже и где я служу?

- Лен! Так как там-то… там же люди везде!

- Ой, я тебя умоляю – люди везде! Ага! Что мы, не найдем в таком большом здании какое-нибудь помещение, чтобы… пообщаться?

«Бляха-муха! Вот не хотел же звонить!».

- Леночка! Насколько я помню – ты очень громкая! Сбежится весь театр посмотреть!

Она засмеялась – как ручеек прожурчал:

- Да-а-а… будет неловко! Так-то и пусть… даже пикантно! Но вот службой я своей дорожу, а после такого афронта придется уходить. А может быть ты мне как-то рот зажмешь?

«Ага… кляп в рот. Наручники еще, плеть, кожаные маски… Только вот секс-шоп еще не открыли здесь. И долго еще не откроют! Представляю – вваливается в помещение толпа обеспокоенных артистов и прочих рабочих сцены… балерины там… в пачках, мужики в комбинезонах… эти еще – болеро разные! Хотя нет – этих как раз-таки и не надо! Ага… значит, вваливается вся эта толпа в помещение, а там! мы с Еленой Георгиевной в костюмах из фильмов для взрослых… для очень взрослых! и в позах, ага. М-да… и правда – пикантно! «И каждый вечер перед Вами на арене…»! Цирк уехал, а клоуны – остались, мля!».

В трубке снова горячий шёпот:

- Вань! Правда… приедь, а? Очень тебя прошу!

Косов снова откашлялся:

- Так, Елена Георгиевна! Мое решение сейчас будет зависеть от Вашего ответа. Мне нужна помощь!

- Ох и сволочь ты, Ваня! Ох и гад! Сначала так распалить женщину, а потом – раз и снова о делах! Ты садист?

- А ты – мазохистка?

Она засмеялась:

- Ну ты же знаешь! Зачем спрашиваешь?

- М-да… разговор у нас какой-то… Так что с помощью?

- Ты говори, что тебе надо?

- Про концерт в ДК «Сибкомбайн» ты слышала наверное? Мне нужны костюмы для артистов!

Она помолчала. Потом:

- Слышала. Это интересно! А про костюмы… Решаемо! Сколько, какие, на какое время! – и снова голос изменился, с придыханием, - Ваня! Привози всех сюда. Пока Вы едете, я решу вопрос с дирекцией. А так как дело это не быстрое, у нас с тобой будет время пообщаться! Все! Не тяни. А то и правда – разозлюсь!

Из кабинета директора Косов выходил в смятении чувств.

- Ну что? – спросил дымящий здесь с директором Илья.

- В общем… так! Сейчас, вот прямо сейчас! Все артисты… все, то есть – все! Едут в театр оперы и балета, где им подберут костюмы! Нужен транспорт. Автобус. Еще – срочно нужен перечень: какие костюмы, сколько, на какое время. И лучше было бы… от дирекции «Сибкомбайна» какую-то «попрошайку», что ли? – увидел непонимающие лица Ильи и директора, поправился, - ну… отношение там… письмо или как это там называется… ну типа – дирекция завода просит предоставить… бла-бла-бла… обязуемся вернуть все в целости и сохранности!

Директор с уважением посмотрел на Косова, понимающе кивнул:

- Сейчас сделаем! А автобус у нас в ДК свой есть – артистов возить!

«Ага! Которых еще нет и в помине!».

Директор убежал решать вопрос с «бумагой».

Илья, на ходу, по пути в актовый зал:

- Иван! А как ты так… быстро все решил? Не понимаю! Как такое возможно? Р-р-р-а-з! И все решено!

Иван, представив реакцию Ильи на свой рассказ, не выдержал, и самым скотским образом, заржал!

- Ой, не могу! Ой… мля… обоссусь сейчас! Ну Илья…

- Ты чего это? – опешил директор.

- Да погоди ты! Сейчас… сейчас все пройдет! Вот… у-у-у… бля… Все-все-все!

Остановился, отдышался, и вытирая глаза:

- Извини… чего-то я перенервничал, что ли. Там такие люди… непростые все же. С ними разговор вести… непросто!

«Блядь такая! Вот чувствую себя сейчас… проститутом каким-то! Сонечка… мля… Мармеладова! И… «положил за други своя»! История эта должна умалчивать, что именно положил герой «за други своя»! А то… не канон получается! Вообще – не канон!».

Илья, Варя, Лиза и танцоры уселись срочно писать перечень костюмов. И что-то они… размахнулись, похоже! Ну да – аппетит приходит во время еды. Калошинцам костюмы были не нужны. Ну и пусть их!

Здесь начинается откровенный отрывок! Если Вам не хочется погружаться в разврат – можете не читать! Я предупредил!

За костюмами поехали Варя; Лиза, с Лидой, конечно же; Тоня, которая хотела что-нибудь посмотреть для танцоров детской группы; танцоры и Иван. Увязался с ними и Калошин. Тому было просто любопытно. Или, как вариант, ради продолжения охмурения так понравившейся ему танцовщицы. Кстати, не той, на чьи колени пялился Косов.

Мест в автобусе было с избытком, и поэтому все расселись по интересам. Калошин присоседился к танцорам, а Иван и остальные женщины сели чуть поодаль.

Женщины все болтали о своем. Обсудили Савелия, поохали, какой он славный и интересный. Потом – о разном. Чаще всего и дольше – о «тряпочках». Именно здесь прозвенел первый, такой тревожный