Косов с улыбкой смотрел на подругу, и снова вспоминал, как он попытался донести до мастеров в ателье свои пожелания по поводу юбки-карандаш на Лизе. Они, по его требованиям, все больше заужали и заужали синюю диагоналевую юбку, пока не получилось – «в полную обтяжку!», даже швы, сметанные «наживую» стали расходится.

- Нехорошо! Боюсь, что шлица сзади разойдется при ходьбе! Да и как вообще ходить в такой узкой? – покачала головой молодая швея.

- Зато смотрите, как красиво! Это же… картинка! – настаивал Иван.

- Так попу же как облегает! – запротестовала швея.

- И что, разве некрасиво? – любовался Косов.

- И шлица… если как Вы предлагаете! Она же так высоко уходит… Край чулок же видно будет! – противилась швея.

«Ни хрена вы не понимаете в красоте женских ножек, и степени воздействия такой красоты на мужиков! Край чулок ей, видите ли, виден будет! Да это же… самый смак! Самый цимес! Когда вот так, вроде бы случайно – и раз! мужик увидел край чулка! Все, пиздец! – бери его за ноздри и веди его хоть куда: хоть в загс, хоть на бойню!».

Сама «модель» пыталась разглядеть себя в зеркале, крутилась, поглядывала на Ивана с улыбкой.

Точку в споре поставила Лида:

- Вань! Смотри – даже шовчики от трусиков видны. Неприлично! Как в таком по улице ходить?

«М-да… как-то я и не подумал, что стрингов-то сейчас нет! Или «придумать» их? Хотя… вряд ли сейчас женщины такое наденут! Неприлично же! А как жаль-то!».

Косов в расстройстве махнут тогда рукой и вернулся в комнату, дремать.

В перерыве репетиции, в коридоре за кулисами, послышался смех. Иван заинтересовался у Калошина:

- Чего там?

- А-а-а… А это, друг мой, прибыл Савелий Елкин. Пошли, пошли – посмотришь! Да и познакомлю Вас. Сам сейчас увидишь, какой это человечище!

- Слушай! А чего это вы все его так – Савелий? У него что – отчества нет? – засомневался Косов.

- А он терпеть не может, когда его по отчеству называют! Ну – если только что-то совсем уж официальное. А так, в разговоре – только по имени!

В коридоре, в окружении артистов стоял невысокий и худощавый пожилой мужчина. Был он одет довольно просто – в какой-то поношенной темно-серой паре, с кепочкой на голове. Морщинистое лицо, серые поблекшие глаза.

«Такой… совсем простой дядька. На улицах таких – пучок на пятачок! И чем же он так славен среди творческих людей города?».

Только вот улыбался дядька хорошо – доброй, даже какой-то беззащитной улыбкой!

«Очень уж он Зиновия Гердта напоминает. Не один в один, но вот совсем рядом!».

Елкин как раз стоял, слушал с улыбкой одну из танцовщиц, поглаживая ту по руке. Потом повернулся к Варе, развел руками:

- Варенька! Вы как всегда – хороши! Все расцветаете? Когда же Вы остановитесь в таком коварном для мужчин деле? Мне даже страшно становится – какая фемина! А уж как Вы поднялись творчески! Слышал, слышал Ваши новые песни. Ну что, думаю Руслановой скоро придется подвинуться на московской сцене. Молодец, девочка! Какая же Вы молодец!

«М-да… и голос – чуть хрипловатый баритон, очень уж хорош! Как-то завораживающе звучит. Убаюкивает, как матерый кот!».

- Родные мои! Мы с Вами еще непременно пообщаемся! Я очень рад всех Вас видеть, очень рад! Но нужно же и поработать, а то я и сценарий концерта видел совсем мельком, что уж и вовсе непростительно. Ну и где же режиссер этого проекта? Илья! Очень рад! Очень! Ты здорово вырос творчески с момента нашей последней встречи. Молодец! А уж музыка твоя к песням – выше всяческих похвал. Какие они получились, эти песни, а?! Заткнул ведь за пояс наших маститых авторов! И поделом! Молодым – везде у нас дорога!

Иван с Калошиным подошел поближе.

- А-а-а… а вот и наш Игорек! Все летаешь, коварный соблазнитель? Все кружишь, аки беркут над бедными беззащитными девочками? Ох, смотри у меня, ох смотри! Не обижай девочек!

Калошин, улыбаясь, пожал руку конферансье:

- Да будет Вам, Савелий! Не так уж они и беззащитны, эти девочки! И кто из нас более коварен – еще посмотреть нужно!

- Ты прав, мой друг, как же ты прав! Эти цветы вокруг нас – подчас полны яда. И очень просто мужчине порой попасть в плен такой красивой росянке! Но все же… не обижай такие красивые создания. Их надо любить, лелеять и холить. Ведь посмотри вокруг – это же прекрасно, что здесь так много красивых женщин. А вот я вижу новые лица! Да какие красивые, эти лица!

«Это он увидел подошедших стайкой Лизу, Лиду и Тоню!».

Елкин с женщинами познакомились-раскланялись!

- Ну, Илья… если уж тебе удалось собрать столько красивейших женщин, концерт не может не удастся!

«Какая у него богатая мимика – вот он улыбается, вот задумывается, а сейчас – как будто немного грустит. А сейчас – искренне рад встрече. И интонации меняются –голос то становится гуще, но не громче; то – понижается до доверительного тона; то полон веселья, или радости! А потом – укоризны, но такой… мягкой и ненавязчивой! М-да… интересный дядька!».

Ивана представили Елкину. Тот, чуть наклонив голову, как умный ворон, посмотрел на Косова, пожал руку. Рукопожатие его было приятным. В меру крепким, а ладонь была сухой, теплой и чуть шершавой.

- Молодой человек! Я уже не раз слышал о нашем новом творческом дуэте – Вас и Ильи. Ну вот и познакомиться сподобился. И что я могу сказать? Не оскудела наша земля талантами! Рад, очень рад познакомится с таким молодым, но уже таким плодовитым автором. И как же удачно, что Вы нашли друг друга – поэт и композитор. Знаете, это дело такое… нечастое. Порой авторы долго ищут, перебирают партнеров. Часто это сопровождается неудачами, потерей времени. А здесь – бах! – Елкин обеими руками изобразил этот «бах!» - и такой тандем получился и быстро набирает обороты. Главное, друзья мои, не поссорится сразу, после первых успехов. Это порой кружит голову, появляются разные, иной раз – откровенно дурацкие мысли! Нужно пережить этот первый успех, перетерпеть и быть дружнее, участливее друг к другу!

Косов почувствовал, как щеки его заливает румянец. Незаслуженная похвала – жгла!

- О! Наш юноша смутился. Значит медные трубы еще не коснулись его ушей! И это – хорошо! Сохраняйте это как можно дольше!