Шрифт:
Закладка:
Айко ткнулась носом в спину господина, ощущая, как из нее продолжает вытекать его еще горячее семя. Сколько же его там? Вот что значит недельная вылазка в горы, где поблизости ни одной деревни с покорными, но неумелыми крестьянками.
Наверное, следовало тихо встать и дойти до купальни, но господин может проснуться, и тогда Айко придется краснеть за свою неосторожность. Нельзя потревожить Минору.
Как же много у господина семени, как много и все впустую, потому как доктор Укети точно сказал, что у Айко будет ребенок. Ребенок, которого она подарит господину, доказав свою полезность. Да, она просто обязана каждый день доказывать, что именно она — младшая наложница Айко — должна сделаться супругой Минору, заняв место погибшей Юкки. Ох уж эта Юкки, как боялась ее Айко. А все-таки все как надо повернулось, нет больше опасной, коварной, как ее мать Осиба, ведьмы Юкки, и весь клан, можно сказать, в ее руках. Да, изначально казавшийся неисполнимым план, теперь дивным образом начал воплощаться в жизнь. И она, еще вчера никому не нужная девочка, сделалась не только наложницей даймё Грюку Минору, но и понесла от него быстрее первой наложницы. Бедная Хотару, — Айко улыбнулась про себя, — как же она, дурочка, мечтала забеременеть от господина, но несколько капель каждый день в ее чай или рис, и…
Айко блаженно вздохнула, переворачиваясь на спину. Живот еще незаметен, но… — Она погладила себя, отодвинула футон и… чуть не закричала. Ноги были в крови, и все ложе и ее часть постели и под господином все было в крови!
Айко села, ощущая, что от этого кровь потекла только сильнее. Погиб ли ребенок? Могут ли появляться крови во время беременности?
В крошечном замке не было слуг. Вообще никого не было — только наложница и ее господин.
Айко ощутила проснувшуюся внизу живота боль и невольно согнулась, ткнувшись лбом в набрякшую кровью постель.
Да, она не выполнила своего долга. Не сохранила ребенка господина. Но это еще ничего. И Айко, и Минору еще молодые, у них непременно будут дети, печаль в другом. В том, что все это произошло так не вовремя в присутствие господина, в его постели. И теперь он, так же как и она, весь в крови!
Это была уже не простая небрежность, это был настоящий проступок.
А если он теперь выгонит ее из дома? Выгонит, и она должна будет вернуться в дом отца с позором. Как объяснит причину отказа? Никогда еще женщины рода Мусумото не приносили в дом такого стыда! Такого страшного позора!
Голова горела, согнувшись в три погибели, Айко собрала в узел изгаженный верхний футон и дотащилась до ванны. Естественно, вода давно остыла, но это было не важно. Айко уже была готова забраться в прохладную ванну, которую они с господином принимали вчера, но сообразила, что первым следовало помыть господина, поэтому она набрала воды в ковшик и, сев на корточки, начала смывать кровь. Айко смывала, а ее — крови становилось все больше и больше, да и не только алой, теперь к ней примешивались темные пиявки.
Немного омывшись, наложница побросала кровавые тряпки в кадку и уже подняла ведро с водой, как новая боль резанула с такой силой, что она была вынуждена согнуться, ощущая, как из ее лона выползает нечто скользкое. Шмяк. Здоровенная бляха запекшейся крови шлепнулась на пол, второй сгусток медленно потек по ноге, оставляя за собой кровавую дорожку.
— Нет! — Айко снова омыла ноги, черпая воду ковшиком, замочила белье, натерла мыльным корнем. Надо было спешно привести все в порядок, стереть с пола кровавые следы, постирать белье, разбудить господина и, пока тот не начал гневаться, как-то объяснить произошедшее.
Определенно, стоять было более страшно, чем сидеть на корточках, потому что, стоило Айко встать, как тут же из нее вываливалось нечто, шлепаясь, шмякаясь, загаживая пол…
Никогда прежде Айко не была в столь сложном положении.
Наконец, разобравшись со стиркой и мытьем, она кое-как перевязала чистой тряпицей бедра и, подойдя к ложу, опустившись на колени, попыталась вытащить из-под господина подстилку. Это удалось с третьей попытки, но повязка на бедрах вновь набрякла кровью.
— Простите меня, Минору-сан. — Айко постаралась сделать свой голос мягче и ласковее. — Простите меня, господин. Но вы лежите в крови. Извините, пожалуйста, так получилось, не могли бы вы пройти в ванну и омыться. Извините, что вода не горячая, можно сейчас смыть кровь, а затем кликнуть кого-нибудь из самураев, чтобы нагрели ванну.
— А? — Минору приподнял голову с всклокоченными волосами, покосился на озабоченное личико Айко, затем на кровавую постель.
— Господин, прошу прощения, у меня вдруг начались эти дни, то есть… — она вздохнула, собираясь с силами, — у меня, кажется, сейчас будет… и я нечаянно запачкала постель. Я понимаю, что это ужасно. Позвольте мне привести все в порядок. Циновку нужно чистить на улице колодезной водой, чтобы кровь впитывалась в землю. Потом оставить на солнышке, чтобы не осталось ни пятнышка.
— Спать. — Минору отмахнулся от Айко, точно от навязчивой мухи.
— Но господин спит в крови! Страшно спать в крови! — не отставала Айко.
— Не в своей не страшно. — Он отвернулся и захрапел.
Не зная, что делать, Айко вернулась в ванную комнату, где возле кадки с бельем ее свалил с ног очередной болевой приступ. Снова из нее текла кровь и один за другим выпадали багровые и белые куски. Белые что-то напоминали. Особенно самый большой в форме креветки. Айко склонилась над ним, рассматривая. Ну да. Крупная головка, выпирающий позвоночник, подтянутые к подбородку ножки, ручки…
Ее ребенок.
— Нет, это определенно не может быть моим ребенком! Это не ребенок господина! Это… — найдя в углу какую-то тряпку, Айко собрала останки и кровавые сгустки в кучу и завязала все это в узел. Второй тряпицей она, уже не поднимаясь, лежа, вымыла под собой пол, снова окатила холодной водой бедра. Надела легкое летнее кимоно и, скрючившись, подошла уже к двери, ведущей во внутренний двор, которая оказалась запертой.
Итак, теперь она не могла даже зарыть где-нибудь своего ребенка.
Вообще японские дома — прозрачные, открытые со всех сторон дома, из тонких досочек и бумаги. Но вместе с господином они находились в каменной башне с европейскими дверями с плотными засовами и замками.
Понимая, что она не справится ни с тем, ни
