к соглашению?

— Мы очень на это надеемся, — ответил Адзель.

— Дело в том, — признался Гудженги, — что незадолго до вашего появления случилось… аххрр… весьма прискорбное событие. Империя начала завоевание Сундрадарты. — Язык икрананкцев не предусматривал лицемерных выражений вроде «умиротворение». — Ключ к этой провинции — город Рангакора. Он сильно укреплен, его трудно захватить, так что император отправил туда свои отборные войска, эршока, чтобы они взяли крепость штурмом. Командовал ими генерал гвардии… э-э…

— Роберт Торн, — отрывисто сказала Стефа, вспомнив, что губные звуки икрананкцам не даются.

— Им удалось…

— Можно бы и поблагодарить девушку, — перебила его Чи.

Гудженги смутился и снова приложился к виски.

— Им удалось, — выдавил наконец он из себя, — захватить город. Но тут… э-э… Ро’ер’орн решил, что из Сундрадарты получится неплохое королевство для него самого. Он и другие эршока… В общем, они выбросили из Рангакоры наши войска и захватили власть. Так оно и остается по настоящий момент. Нам еще не удалось… справиться с ними. Тем временем эршока в столице начали волноваться. И тут как раз появляетесь вы — той же самой расы, а может быть, и из того же братства! Разве удивительно, что император решил… аххрр… проявить осмотрительность?

— Иуда и его сребренники! — прошептал Фолкейн.

Наступила тишина, которую только подчеркивали шелест вентиляторов, нетерпеливое постукивание пальцев Чи по мундштуку и астматическое дыхание Гудженги. Стефа мрачно смотрела себе под ноги и теребила подбородок. Наконец она пришла к решению, выпрямилась и сказала:

— Да, истинно, все так и было, и это очень плохо для эршока в Катандаре. Они знают, что находятся под подозрением. Если император совсем перетрусит, он может даже приказать их вырезать. Это, правда, было бы не очень мудро с его стороны — ведь неизвестно, кто уцелеет в потасовке, — к тому же мы, эршока, вовсе не хотим, чтобы империя развалилась. С другой стороны, мы должны подумать и о себе. Тут до нас дошли слухи о чужеземцах. Без этого не могло обойтись: жители Хайякаты разнесли новости до того, как был наложен запрет, да и теперь иногда крестьянам удается проскользнуть мимо стражников. Нам, эршока из Железного Дома, обязательно нужно было узнать, что кроется за всеми этими россказнями. Иначе мы бы оказались в положении слепца на горной тропе. Я решила пробраться сюда. Это была моя собственная идея, я не кривлю душой: никто больше ничего не знал. Но стражники меня углядели.

Гудженги не воспользовался представившейся возможностью порассуждать о лояльности и субординации. Впрочем, возможно, ему это и в голову не пришло. За проведенные на Икрананке недели у Фолкейна сложилось впечатление, что туземцы преданы своим кровным родственникам, а в остальном руководствуются соображениями выгоды.

— Эй, минуточку!

В возбуждении Фолкейн вскочил с места. Гудженги схватился за кинжал, но Дэвид, не обращая на него внимания, зашагал взад-вперед по салону. Наконец он выпалил:

— Да ведь это для нас просто магия! — В катандарском языке отсутствовало слово «везение». — Ваш император напрасно подозревает нас. Мы заинтересованы в том, чтобы иметь дело с крепким государством. Наш корабль достаточно вооружен, чтобы взорвать какую угодно стену. Мы захватим Рангакору для императора.

— Нет! — вскричала Стефа, вскакивая на ноги и выхватывая меч. — Ах ты подлый…

Фолкейн дал ее пылу остыть в стальных объятиях Адзеля, затем спросил:

— Ну, в чем дело? Разве ты не на стороне императора?

— Прежде чем тебе удастся перебить тысячу эршока, — прошипела она сквозь стиснутые зубы, — я… — и она принялась долго и в анатомических подробностях перечислять, что она сделает с Дэвидом Фолкейном.

— Ох, моя милая, — запротестовал он, — ты не поняла. Я не собираюсь никого убивать. Мы только взорвем стену-другую, чтобы припугнуть мятежников.

— О которых тут же позаботятся солдаты Джадхади, — уныло пробормотала девушка.

— Н-ну… Мы их защитим. Заключим с императором соглашение.

— Но послушай, — возразил Гудженги, — прерогативы императора…

Фолкейн сказал ему, куда император может девать свои прерогативы, но на латыни. По-катандарски же он предложил:

— Мы поможем вам при одном условии — вы даруете эршока амнистию. С гарантиями. Не думаю, что это такая уж высокая цена. Впрочем, это, конечно, решать императору. Мы слетаем к нему и все обсудим.

— Нет, подожди! — вскричал Гудженги. — Вы не можете…

— И как же ты собираешься остановить нас, милый малыш? — ядовито поинтересовалась Чи.

Гудженги привел массу возражений. Император разгневается, если его приказами пренебрегут. В Катандаре нет подходящего места для посадки корабля. Местное население так перепугается, что начнутся беспорядки. И так далее, и так далее.

— Лучше пойти на компромисс, — прошептал Адзель. — Высокомерие только рождает сопротивление.

После длительных препирательств Гудженги наконец признал, что на флиттер можно согласиться. Он был невелик, передвигался быстро — его увидит не так уж много народа, а сесть он может в дворцовом саду. Действительно, ведь если отправить послание в Катандару обычным способом, на это уйдет слишком много времени.

— Вот и хорошо, — заметила Чи, — что корабль останется здесь. Он может послужить резервной базой, если вы впутаетесь в неприятности.

— Мы впутаемся в неприятности? — вскинулся Адзель.

— Не думаешь же ты, что я отправлюсь в этот пыльный мешок? Ни за что. Здесь к тому же я спокойно смогу прослушивать свои записи, пока вы, с вашими ушами, на которые медведь наступил, будете отсутствовать.

— Если ты намерена слушать то, что за неимением достаточно уничижительного термина именуется цинтианской музыкой, я буду рад убраться подальше.

— Мы можем захватить тебя с собой, — предложил Фолкейн Стефе.

Девушка держалась со странной отчужденностью, ее лицо снова скрылось за маской безразличия. Теперь она заколебалась.

— Тебе ведь это ничем не грозит? — спросил ее Дэвид.

— Н-нет, — ответила она на англике, которого Гудженги не знал. — Мои товарищи, конечно, скрыли мое отсутствие, даже если и не догадались, куда я отправилась. Это нетрудно, ведь для безмозглых икрананкцев мы все на одно лицо. Но мы обязаны… я хочу сказать, нам запрещено покидать город. Так что я не могу просто войти в ворота, а если вернусь вместе с вами, за мной будут следить. — Стефа задумалась. — Вот что-можно сделать. Вы приземлитесь перед Железным Домом, и я проскользну внутрь. Если потом вас спросят, в чем было дело, вы скажете, что ошиблись и приняли Железный Дом за дворец.

— Но почему ты так стремишься избежать слежки?

— Мне это не нравится. — Стефа схватила Фолкейна за руки и наклонилась к нему. — Ну пожалуйста, Дэвид! Ты ведь был мне таким хорошим другом до сих пор!

— Ну…

Девушка опустила ресницы.

— Я так надеюсь, что мы станем еще более близкими друзьями…

— Ладно, черт возьми!

Сборы были недолгими. Фолкейн переоделся в