— Клим, как препятствие минуем, подгоняй мотоцикл к сосне. Ребят придется снимать, а то не перетащим технику. И еще — от эм-ге тут толка нет, его в кормовое крепление броника установишь.

Часто сменяясь, бойцы срубили сучья. Сосна легла на землю. Срубленные ветки уложили перед стволом. Лукин критически осмотрел препятствие и вернулся к ганомагу.

— Кузнецова, держи ребят, — сказал он, усевшись в водительское кресло. — Лейтенант, смотри габариты, а то обзор никакой. Голубев, вникай, Миша держись!

Мотор заревел, и капитан стронул машину. Как ни старался помягче, но вышел рывок. Впрочем, маневры по корневищам начали раскачивать корпус бронетранспортера.

— Чуть левее… — корректировал движение Чичерин, — еще… ближе к сосне… теперь вправо…

Лукин с силой потянул руль вправо. Бронированный капот чуть довернул, ломая ветви орешника и завис. Работая рычагом пневмотормоза, капитан застопорил правую гусеницу, и дал газ. Ганомаг стал разворачиваться.

— Перебор… — пробормотал Лукин, когда правое крыло ударилось об сосны. — Все целы?

Миша приложился головой о борт, но не заплакал. Сидел и тер «ваву» ладошкой.

— Голубев, придержи пацана. Внимание — ход!

Выправлять ганомаг Лукин не стал, дал ход прямо. Борт заскрежетал, обдирая кору. Мотнуло, сильно, вновь борт ударился об ствол. Заскрипело железо. Посыпалась хвоя сверху, и что-то громко зазвенело в кузове, но смотреть некогда.

— Кузнецова, вы как там? — крикнул Лукин. — Удержала ребят?

— Удержала. Тут каски полетели.

— Держитесь все, сейчас еще раз тряхнет.

Передние колеса наехали на сучья и уперлись в ствол. Газу, и капот прыгнув вверх, ухнул с той стороны, под звон касок и пулеметов в проходе. Гусеницы же миновали препятствие мягче. Лукин остановил броневик в нескольких метрах от сосны и оглянулся. Мальчишка спокоен. Оба бойца лежат ровно. Маша звенит касками, распихивая их за спинку боковой лавки.

— К машине! — скомандовал Лукин. Маша, размять ноги не желаешь?

Лукин раскрыл кормовые створки, спрыгнул сам и помог спуститься девушке на землю. Затем спустил мальчишку.

Бойцы уже собрались у цундапа. Тамарин с Абадиевым подтащили MG и коробки с боезапасом. Сунули их в кузов, и принялись устанавливать пулемет в кормовое крепление.

— Погибших снимите. Мотоцикл через ствол перетащить легче будет. Лейтенант, на пару слов.

Лукин с Чичериным прошли немного вперед.

— За азимутом следил? А то мне не до наблюдений было.

— Нет, товарищ капитан госбезопасности. За лесом наблюдал, да…

— Ты вот что, — сказал Лукин. — Давай-ка Юрий Яковлевич проще, без этикета. В движении или в бою коротко — командир, а сейчас по имени-отчеству. Согласен?

— Согласен. Значит, нам надо с местом определится?

— Точнее с направлением, — ответил Лукин. — Куда эта дорожка узенькая ведет?

Капитан достал из планшета карту. Развернул. Поводил пальцем в поисках этой грунтовки, но не преуспел — не было на карте обозначения дорог в большом лесном массиве. Затем вынул из планшета еще одну карту. Трофейную, но не ту, что нашлась у обер-лейтенанта Шумберга. На трофейной карте по отмеченной грунтовке быстро нашли деревню Kulewitschi, дороги к заимке — не было, но провели линию к речке, где должна быть охотничья заимка. Эта лесная грунтовка на карте тоже отсутствовала. За то с краю карты имелось обозначение сторон света.

— Так… — задумался Лукин, — солнце справа было, если к реке спиной стоять. Сейчас пятый час…

Лукин снял часы и повернул их так, чтобы часовая стрелка смотрела в сторону солнца.

— Ага, север там. Так… — вновь взгляд на карту, — эта дорога… к Матвеево ведет, километров двадцать на северо-запад примерно, а Матвеево в стороне от главного удара немцев. Вот видишь?

— Вижу, но немцы обязательно в Матвеево заглянут. Вот, тут и обозначение есть — Piabt135.

— Это обозначение саперного батальона, если мне память не изменяет. Идут вслед за первым эшелоном. В Матвееве мы можем встретить их, или немцев из второго, или скорее всего третьего эшелона. Что за эшелоны? Первый — это самые боеспособные части. Второй — активный резерв, третий — обученные, но не притертые и не обстрелянные части.

— А разница? — спросил Чичерин. — Пусть даже четвертый эшелон, если немцев в Матвеево будет много. Нам и саперный батальон — проблема.

— Разберемся на месте, — ответил Лукин. — Смотрю, спросить чего хочешь?

— А вы, тов… Василий Петрович, где научились немецкий бронетранспортер водить?

— Было дело… — улыбнулся капитан, задумавшись. — Полтора года назад, когда польские территории занимали, были кое-какие совместные маневры с немцами. Так один наш ухарь из разведвзвода увел у немцев новенький бронетранспортер. Ну и шуму было! Бронник скрытно в Балашиху доставили, для изучения. Там и довелось покататься. Как видишь — пригодилось.

— Лихо! — удивился лейтенант. — Наверно наградили?

— А как ты думаешь? — спросил Лукин прищурившись.

Что творилось у немцев и у наших после ЧП с бронетранспортером, Чичерин прекрасно понимал, и представлял, чего стоило командованию замять скандал с пропажей секретной техники. Интересное событие, но уточнять далее не стал.

— И вот что… — голос капитана стал серьезен. — Тот боец, что мы принесли, очень важен. Он должен быть доставлен в Москву.

— Если не умрет. Я как понимаю, постоянно без сознания.

— Не умрет. Он стабилен, насколько я в медицине понимаю. Вот твой Маврищев плох, да.

— До Матвеево мы доберемся. К нашим перескочим. Вот как встретят нас там?

На это капитан только хмыкнул.

— Ай-яй-яй, Юрий Яковлевич, — покачал головой Лукин. — А распоряжение комиссара госбезопасности 3-го ранга Меркулова от 30 июня знакомо?

— Знакомо… — вздрогнул Чичерин, наконец сложив очевидное. А еще вспомнил, что в распоряжении напрямую говорилось про упоминание «Феникса», а он протупил под впечатлением гибели друга. Еще он понял, что капитану можно доверить его тайну.

— Товарищ капитан госбезопасности… вот!

Лукин уже собрался напомнить лейтенанту про ненужный официал, но тот нервно расстегнул свой планшет и вынул тетрадь…

* * *

Горянников отстранился и оглядел Бесхребетного.

- Гляжу, помотало тебя, — констатировал капитан. — Морщинами покрылся, поседел.

- Поседеешь тут, — криво усмехнулся Семен. — Неделю по тылам. Немцам так насовал, что за пятки кусали, пока до своих шел. А дошел, думал — вздохну спокойно, так свои бить стали.

- Ну, это мы уладим.

Горянников развернулся. Атмосфера в светлице поменялась. Сумароков смотрит с прищуром — во взгляде интерес. Комбат и ротный тоже поняли, что сценарий сменился, поэтому сидят словно лом проглотили, но косятся на политруков — чувствуют крайних. У Кибича сосредоточенное лицо, но глаза выдают — тревога в глазах. Что интересно, от родственника он чуть отсел. Сам Мануилов угрюм.

- Значит это и есть ваш дезертир и сын кулачий?

- А что, это не так?

Капитан шагнул ближе и, нависая над Мануиловым, медленно произнес:

- Я задам вопрос иначе — почему вы решили, что товарищ Бесхребетный сын кулака?

Мануилов начал плести что-то про карточку красноармейца, что он видел её, и слышал разговор двух сотрудников в отделе НКВД…

Капитан заметил, как сузились глаза Сумарокова. Ротный и комбат напряглись, Горянников скрипнул зубами, а Кибич нервно дернулся. Он явно хотел одернуть родственника.

И так, что мы имеем? — подумал Горянников. Преступная халатность сотрудников НКВД, допуск к личной карточке красноармейца, с спец-отметкой. Преступная деятельность политрука. Но что делать с этим типом можно решить потом, а пока…

- Ковалев! — крикнул он в дверь. И появившемуся сержанту распорядился вывести политрука и присмотреть за ним. — А вам, Максим Алексеевич, я рекомендую хорошо подумать, перед нашим последующим разговором.

Когда Мануилова увели, Горянников посмотрел на оставшихся.

- Кто не понял, что произошло?

- Спец-учет? — спросил Сумароков.

Когда капитан кивнул утвердительно, присутствующие переглянулись, с явным недоумением.

- Товарища Бесхребетного я знаю десять лет, — сказал Горянников. — Очень хорошо знаю. Подробности вам знать необязательно. Ясно? Вижу, что ясно. А теперь товарищ полковой комиссар, товарищи командиры, прошу оставить нас.

Комиссар, комбат и ротный вышли. Горянников тронул ранец, и глянул на Семена.

- Это твоё, как я понял? Проверь — все на месте?

Семен быстро просмотрел содержимое ранца.

- Вроде все на месте. Боеприпасы тоже. Немецкие документы упакованы были, сейчас вразброс. По количеству не уверен… — тут он коснулся шоколадной упаковки. — Та-ак…

Бесхребетный достал упаковку, открыл, заглянул внутрь.

- Одного батончика не хватает.

- И? — нахмурился Горянников.

- И что? — одновременно спросил