Агент L утверждает, что они встретились с Моллиандой на крестинах ребёнка Корнелии. Состоялось ли там их «второе открытие» друг друга? Счёл ли Ленро, что всегда любил её? Или просто захотел сочувствия?.. Единственный свидетель его ранимости, впрочем, текст его же «Воспоминаний». Так или иначе, церемония на берегу Ла-Манша состоялась уж очень скоро.

Он не верил в институт брака, как и Молли, они оба были законченными эгоистами и выше всего ценили свободу выбора. Выросший без матери, окружённый батальоном воспитателей и страдавший от тирании отца, Ленро не принимал даже эмбриональное генное редактирование: считал, что нельзя лишать детей выбора, – ну и полагал, что технологию переоценивают, ведь сколько детей родилось «улучшенными», а Ленро Авельц всё равно такой один.

Их «брак», о котором написала вся светская хроника, – никто ведь так и не знает, был ли он заключён официально. Вся эта история в Нормандии могла быть устроена для отвода глаз. Я всего лишь напоминаю, что как раз в то время в Довиле проходила первая встреча клуба «Монтичелло», куда Икрима Савирис привезла Тэкеру Акияму.

Дальше журналисты стали замечать у них обручальные кольца. Вскоре они вместе появились на премьере в Метрополитен-опера, с которой, правда, ушли во втором антракте – у Ленро случился приступ агорафобии. Их часто видели на мероприятиях, в основном в Нью-Йорке, Лондоне и Париже. Ленро не посещал премьерные показы её фильмов или спектаклей, но журналисты, следившие за Моллиандой, замечали у театра кортеж из трёх машин, которым обычно пользовался Авельц. Потом кто-то сфотографировал их в аэропорту Ла-Паса – вернее, на аэродроме, выходящими из самолёта и садящимися в машину. Охрана Авельца засекла журналистов и чуть не открыла огонь, решив, что у тех в руках вовсе не фотоаппараты. К счастью, обошлось, и аппаратуру у них даже не конфисковали, но с тех пор снимков их повседневной жизни в Сети не появлялось – и Моллианду стали сопровождать агенты ОКО.

Это интересные снимки. Вот Молли – в светлом платье, с заплетёнными в косу волосами, хлопочет возле машины и руководит погрузкой вещей. И вот Авельц – в чёрном костюме, но без галстука, он спускается по трапу и ведет за руку пятилетнюю Авиталь. Его тёмно-русые волосы топорщатся над головой от ветра. Авиталь смеётся и пытается нацепить на нос солнцезащитные очки. Очки слишком большие для неё, судя по форме – мужские. Ленро улыбается и щурится от солнца. На следующем кадре он уже в тех самых очках, держит Авиталь на руках, а Моллианда о чём-то переговаривается с помощником или телохранителем. Светит солнце, Ленро прикрывает глаза девочки от яркого света.

На следующем снимке Моллианда надевает на Авиталь куртку, а Авельц пожимает руку командиру самолёта и кивает стюардессе рядом с трапом. На следующем кадре они садятся в машину, чёрный бронированный микроавтобус «кадиллак», а телохранитель по рации командует задержать журналистов за периметром.

На этих снимках Ленро, очевидно, получает удовольствие от общения с девочкой.

Почему меня это удивляет?

Никогда не могла представить Авельца в роли отца, даже приёмного. Маленькие дети и Ленро Авельц – что в мире может быть дальше друг от друга? Его мизантропия, постоянная усталость, круговорот интриг – и трогательное большеглазое, любопытное, похожее на мать существо?..

Есть ещё одна их «семейная» фотография. Она сделана уже после того, как Ленро вернулся в Организацию и запустил реконструкцию Китая. На пост комиссара уже назначена Акияма, «Сан Энерджи» отступает – теряет активы, но получает гарантии неприкосновенности для ключевых менеджеров и легализацию грязных денег. «Лазарь» подобрался к Пекину и ко Внутренней Монголии: на «освобождённых» территориях ещё случаются нападения рейдеров и спорадически возникают «свободные республики», а командированным сотрудникам ещё рекомендуют носить респиратор, не передвигаться без охраны и не вступать в контакты с местными, но Акияма заразила своим примером, и отношение к китайцам начинает меняться. Колонны беженцев сопровождают солдаты и медслужбы. Фильтрационные лагеря из скоплений грязных лачуг, ограждённых колючей проволокой, превратились в мини-посёлки, где есть еда, вода и электроэнергия, текущая по проводам от АЭС «S-Group». О прорыве речи нет, но у учёных теперь хотя бы есть финансирование, и Саид Савирис лично контролирует ход работ.

Участились атаки террористов – смертники регулярно проникают на базы «Лазаря» и в лагеря, и штаб Организации считает это «естественной эскалацией». Уверена, этот термин из пресс-релиза выдумал сам Авельц.

Вильк доволен и очарован Авельцем. Доверие к Организации растёт, «джонситы» теряют поддержку, реформы «Регионов» буксуют – и хотя Бен Хаммид обвиняет Организацию с трибуны ГА в «пиаре на китайской крови», кажется, что кризис миновал.

У Вилька предпоследний год в должности. В Ньюарке только и говорят, что ему целесообразно переизбираться – и о возможных конкурентах. За нимб, которым украшен финал его первого срока, Вильк должен благодарить именно Авельца – ту самую «пиар-акцию на китайской крови», и он это осознаёт. Шепчутся, что после переизбрания Вильк вернёт Авельца в Ньюарк – и вот тут-то грянет Варфоломеевская ночь.

Хочет ли этого сам Авельц? Он решает оторваться от китайских дел, коим посвятил последние три года, улетает из Токио и приземляется в Лос-Анджелесе, где встречается с Молли и Авиталь и проводит с ними четыре дня. У Моллианды – съёмки, а вот у Авельца в Лос-Анджелесе дел нет, и чем он занимается, неизвестно. Обсуждает с Савирисом стратегию по телефону? Пишет очередную записку Вильку? Просматривает отчёты Акиямы? Принимает решения по новому инвестпакету ASI[1]? Читает сочинения Гольбаха? Или играет с повзрослевшей, восьмилетней Авиталь?..

После четырёх дней в Лос-Анджелесе, Авельц вместе с женой и дочерью перелетает в Нью-Йорк. Здесь Авельц посещает штаб-квартиру Организации, но на месте нет ни Вилька – он в ЮАР, ни Геллы – она в Бразилии, и он встречается с кем-то ещё. Моллианда вместе с дочерью позирует для «Hollywood Reporter». На вопросы о личной жизни она отвечать отказывается, но снимается вместе с Авиталь – снимки делают на лужайке в Центральном парке.

Спустя пару дней самолёт, принадлежащий «S-Group» и закреплённый за Авельцем, вылетает из аэропорта Кеннеди и приземляется в Берлине. Здесь-то и происходит интересное. На частном благотворительном вечере, устроенном фондом «Цилинь» при поддержке «S-Group», Авельц появляется с Моллиандой и Авиталь, а Саид Савирис – с сестрой Икримой. И один из приглашённых на мероприятие филантропов делает на свой телефон эту фотографию.

Интерьеры – светлые металлические тона, всюду проекции дополненной реальности, огромное количество зеркал, на гостях блестят украшения. Black Tie, мужчины в смокингах и женщины в длинных платьях.

В правом углу